Дом
Шрифт:
– Великолепно, - oдобрил его отец.
– Это будет отличный опыт для тебя - отправиться на новое место, познакомиться с новыми людьми, заняться чем-нибудь.
Мелвин боялся заводить новые знакомства, и он не потрудился сообщить своему отцу, что, скорее всего, ни с кем он там не познакомится, если опять-таки верить словам риэлтора, то дом этот был в жопе мира.
– Да, пап. Я и правда хочу развеяться и поработать над чем-то новым.
– Хорошо, я понял тебя. Ну, если тебя не будет около
Бинго. Когда его отец был в хорошем настроении, он был очень щедрым и великодушным.
– Было бы здорово, - cказал обрадовавшийся Мелвин.
– Может, подкинешь мне долларов сто, сто пятьдесят?
– Чушь, - oтец открыл бумажник.
– Тебе понадобится больше, потому что я хочу попросить тебя кое о чём.
Прежде чем Мелвин успел спросить отца о его просьбе, тот передал ему две тысячи долларов сотнями.
Замечательный у меня отец, не так ли?
Но что это была за "услуга"?
– Так уж вышло, что я буду в Провиденсе всю следующую неделю на деловой конференции. Там проходит ежегодное собрание американских автомобильных производителей.
– О, вот так совпадение, - сказал Мелвин.
– Да, сынок, и именно поэтому я не хочу, чтобы Гвинет была одна всё время в этом большом доме.
Отец наклонился и прошептал ему на ухо:
– Она немного взбалмошная, Бог знает, что у неё на уме...
– Я всё слышала!
– раздался голос Гвинет, спускающейся с верхнего этажа.
Отец нахмурился. Он прошептал ещё тише:
– Поэтому я хочу, чтобы ты взял её с собой. Я не хочу, чтобы она мешала мне на конференции.
– Я и это слышала!
Теперь отец вздохнул.
– В общем, присмотри за ней для меня.
Мелвин поднял голову и посмотрел на два "косаряя".
– Конечно, пап, я всё для тебя сделаю.
– Хороший мальчик. Можешь взять любую машину, какую захочешь.
“Хаммер”, - подумал Мелвин.
– Мы возьмём “Порш”, - снова раздался голос Гвинет.
– Всё, что захочешь, милая, - согласился отец.
Голос Гвинет звучал безучастно:
– Так и куда мы едем?
Мелвин замямлил:
– В один старый дом на холмах.
– Звучит интересно. В такой обстановке я ещё не работала, - продолжал звучать её голос откуда-то сверху.
– Как Торо на Уолденском пруду5,- проницательно добавил Мелвин.
Гвинет визжала от восторга, где бы она ни была наверху. Отец положил руку на плечо сына.
– Я прекрасно понимаю, что ты не рассчитывал на компанию в этой поездке, но, сынок, ты сделаешь мне большое одолжение…
– Да, без проблем пап, так даже веселее будет.
– И
Мелвин почесал голову
– Да, и что же?
– Она натуралистка.
Раздался возражающий голос Гвинет:
– Я говорила тебе миллион раз! Не натуралистка! А натуристка!
– Я знаю, что такое натурализм, - сказал Мелвин, тоном бывшего английского майора.
– Кинорежиссер вроде Бергмана или писатель вроде Ибсена. Литературное движение, олицетворяющее соцреализм на фоне конкретной современной объективности...
– Твой сын такой умный!
– откликнулась Гвинет.
Мелвин продолжал:
– Но... натуризм? Интерес к природной красоте? Преданность земле? Я не знаю, что такое натуризм. Что такое “натуристка”?
Глаза отца указали на второй этаж.
– Посмотри...
– Натуризм является синонимом нудизма, - ответила Гвинет. Теперь её голос был гораздо ближе.
Когда Мелвин поднял голову, выражение его лица было таким же, как у подростка, который в первый раз увидел голую бабу.
– Ох-ох-оx!
Гвинет стояла на лестничной площадке, одетая лишь в обручальное кольцо и небольшие туфли. Её длинные кудрявые белокурые локоны ниспадали на плечи, и белая алебастровая плоть стекала вниз к женским прелестям. Ее пупок был восхитительной дырочкой, а между белыми бедрами торчала тонкая полоска светлых лобковых волос цвета мокко. Глаза Мелвина на самом деле начали слезиться при виде этих грудей: шифоновые шары, самые большие, какие он видел в жизни, со свинцово-розовыми болтами плоти по центру. Перед ним стояла ожившая картина Питера Пауля Рубенса...
Мелвин отчаянно хотел эякулировать на её гладко выбритый лобок.
– Вот та женщина, на которой я женился, сынок, - объяснил Папа.
Рот Мелвина беззвучно раскрылся. Невозможно ничего сказать перед лицом ангела, не так ли? Это было лучше, чем ангел, это было видение почти небесной красоты.
Проявление Гвинет на лестничной площадке длилось всего несколько секунд, потребовавшихся ей, чтобы продемонстрировать определения натуризма. Она исчезла в сумраке этажа, как привидение.
Мелвин пробормотал:
– Она-она-она... Ты хочешь сказать, что она будет ходить голой всё время, пока мы будем в Пеннеллвилле? С таким телом?
– Да, это факт, мой мальчик, - сказал отец. Потом отечески рассмеялся и хлопнул Мелвина по спине.
– Я знал, что с этим не будет никаких проблем.
Конечно, нет. Мелвин о таком даже и мечтать не мог.
Он извинился, сославшись на необходимость паковать чемоданы, и вместо этого побежал дрочить в свою комнату.