Дом
Шрифт:
Услышав это, Сара запрыгала от радости, словно девчонка, и в тот вечер впервые серьезно подумала о возможности устроить каникулы.
На этот счет у нее были свои сомнения. Она никогда не любила покидать офис. Ехать ей было некуда. И не с кем. Она терпеть не могла путешествовать одна. Все ее подружки обзавелись детьми и мужьями. Сара позвонила в Бостон одной своей приятельнице по колледжу, но та только что развелась и не могла бросить покинутых отцом детей. В порядке утешения Сара напомнила себе, что будь она с Филом, она и с ним не смогла бы поехать вместе. За четыре года он ни разу никуда не ездил с ней, а ездил только с детьми. Сара даже пригласила одну из своих коллег, но та не могла в тот момент поехать. Сара в отчаянии обратилась к матери, которая тоже не могла поехать, потому что запланировала поездку в Нью-Йорк с одной приятельницей, чтобы походить
В воскресенье Сара отправилась к Мими, чтобы поговорить об этом. Как оказалось, замок был расположен на реке Дордонь, сравнительно недалеко от Бордо. Мысль о поездке туда казалась Саре все более привлекательной. Ей всегда хотелось побывать в тех местах и посмотреть замки Луары. К понедельнику Сара окончательно решила провести двухнедельный отпуск во Франции. Она собиралась выехать на следующий день после Пасхи и надеялась, что Джефф сдержит обещание и она сможет переехать в свой дом первого мая. До этого было еще шесть недель, и Джефф сказал, что они за это время успеют сделать все, что нужно. Сара уже решила, что большую часть внутренних малярных работ сделает своими силами после того, как переедет.
Она рассказала матери и бабушке о поездке во Францию. Мими написала для нее все, что знала о матери и о местонахождении и названии замка. Больше она никакими сведениями не располагала. Но Сара не стала расстраиваться, она надеялась найти в тех местах кого-нибудь, кто знал Лили, хотя с момента ее смерти прошло более шестидесяти лет.
Сара доделала все дела в офисе и начала упаковывать вещи в квартире, чтобы быть готовой к переезду, как только возвратится. Большую часть пожитков она имела намерение либо выбросить в мусорный бак, либо отдать на благотворительные цели. С собой Сара собиралась взять только книги и одежду. Остальное имело ужасный вид. Глядя на все это, она удивлялась тому, что так долго жила в окружении этого хлама.
Пасху Сара провела с матерью и Мими. Они устроили поздний пасхальный завтрак в «Фермонте», и Одри на следующий день уехала в Нью-Йорк. Мими планировала провести несколько дней в Палм-Спрингс с Джорджем и поупражняться в игре в гольф. А Сара улетела в Париж.
Накануне отъезда они поужинали с Джеффом.
— Спасибо, что посоветовал мне отправиться в эту поездку, — поблагодарила Сара Джеффа, когда они сидели друг напротив друга за столом в индийском ресторане. Он заказал себе острый карри, а Сара — средней жгучести, но и то и другое было очень вкусно. — Я намерена отыскать замок, в котором жила моя прабабушка.
— Где он находится? — поинтересовался Джефф.
Он знал от Сары эту историю, хотя и без подробностей. История заинтриговала его. Это придавало дому жизнь, вселяло в него душу. Лили имела склонность к рискованным приключениям, и общественным мнением эта молодая особа, судя по всему, пренебрегала. Все это тем более удивительно, что ей было всего двадцать четыре года, когда она бросила семью. Она родилась в ночь землетрясения 1908 года на пароме, направлявшемся в Окленд, спасаясь от охватившего город пожара. Таковы были обстоятельства, в которых началась ее очень необычная и довольно бурная жизнь. Ее появление на свет было спровоцировано землетрясением, а конец ее жизни пришелся на войну. Сара удивилась, осознав, что, когда Лили умерла, ей было столько же лет, сколько Саре. Она умерла тридцати девяти лет от роду, так и не увидев ни разу за пятнадцать лет своих двоих детей. Ее муж, маркиз, умер в том же году. Он участвовал в Сопротивлении.
— История твоих предков значительно интереснее, чем моих, — заметил он.
— Она меня просто завораживает, — призналась Сара. — Удивительно, что моя
Джефф не был знаком с Мими, но много слышал о ней и видел, что Сара ее обожает. Он надеялся когда-нибудь познакомиться с ней. За несколько месяцев совместной работы в доме они стали хорошими друзьями. Сара теперь почти всегда носила на лацкане подаренную им старинную булавку в виде домика. Это было для нее символом освобождения и ее любви к дому. Украшение особенно нравилось ей, потому что его подарил Джефф.
— Кстати, как у тебя дела с Мари-Луизой? — спросила Сара.
— Можно сказать, все в порядке, — ответил Джефф. — Но у нас с ней на это разные точки зрения. Она расценивает ситуацию по-французски, считая, что жизнь без споров — все равно что яйцо без соли. Я, кажется, в ближайшее время готов перейти на бессолевую диету. Но мне кажется, что если мы не будем все время спорить, Мари-Луизе покажется, что ее не любят. — Джефф не подвергал сомнению то, что любит ее, но жить с ней было тяжким испытанием. Всякий раз, когда он не соглашался с ней, она угрожала его бросить. Джефф жил в состоянии постоянного напряжения. Иногда ему казалось, что Мари-Луиза получает от этого удовольствие. Для нее это было образом жизни. Так уж повелось в ее семье. Когда Джефф навещал вместе с ней ее родственников, ему иногда казалось, что, просыпаясь по утрам, они специально с грохотом хлопают всеми дверьми просто ради собственного удовольствия. Так ведут себя ее тетушки, дядюшки и двоюродные братья и сестры. Они никогда не разговаривают нормальными голосами, а постоянно орут друг на друга. — Думаю, правда, что это не просто черта, присущая французам, а возможно, какая-то дисфункция, но не могу сказать, что мне это нравится. — Джефф и представить себе не мог, как можно жить таким образом, но ведь мирился же он с этим в течение целых четырнадцати лет. — Мне кажется, что это похоже на твою ситуацию с Филом, — сказал он, когда они закончили ужин. — Через некоторое время к этому привыкаешь и забываешь о том, что бывает по-другому. Человек ко многому может приспособиться. Кстати, о нем что-нибудь слышно?
— Уже пару месяцев от него ни слуху ни духу. Он наконец отстал от меня. — Сара сдержала слово и никогда больше не разговаривала с Филом. И теперь она больше не скучала по нему. Иногда ей хотелось, чтобы кто-нибудь был рядом, но только не он. — Наверное, у него уже есть новая подружка, которой он тоже изменяет. Я только теперь поняла, каков Фил на самом деле. — Сара пожала плечами, и они вернулись к разговору о ее поездке.
— Не забудь прислать мне открытку, — сказал Джефф, высаживая Сару возле ее дома. Она поблагодарила его за ужин. Он не поцеловал ее на прощание. Теперь, когда Сара была свободна, а он — нет, она не хотела играть с ним в эти игры. Она знала, что ей будет больно. А он уважал ее желания. Джефф слишком дорожил Сарой и не хотел ее обидеть, к тому же он был тесно связан с Мари-Луизой, так сказать, в радости и в горе. На данный момент — в горе, но все могло в любую минуту измениться. Джефф никогда не знал, с кем он проснется утром: с Бемби или Годзиллой. Мари-Луиза была абсолютно непредсказуемой.
— Позвони мне, если возникнут какие-нибудь проблемы с домом.
Она оставила свой маршрут ему, в офисе и бабушке. Сара собиралась арендовать французский сотовый телефон в аэропорту и обещала позвонить Джеффу и сообщить номер. Она также брала с собой компьютер, чтобы можно было пользоваться электронной почтой на тот случай, если офису потребуется связаться с ней.
— Не волнуйся, забудь обо всем. Наслаждайся каникулами. А когда вернешься, я помогу тебе переехать. По электронной почте я буду информировать тебя о том, как продвигаются дела, — успокоил ее Джефф.
Сара знала, что он это сделает. Он всегда держал ее в курсе того, что происходит в доме. Правда, пока неприятных сюрпризов не было, а были только приятные.
Работы над реставрацией дома шли как по маслу, как будто так и было задумано с самого начала. Словно Лили и Стенли хотели, чтобы Сара владела этим домом, хотя у каждого из них были на то свои причины. Переезд будет завершающим штрихом, словно глазурь на торте. Сара уже решила, что будет пользоваться спальней Лили, и заказала новенькую огромную кровать с обтянутым бледно-розовым щелком изголовьем. Кровать обещали доставить сразу же, как только она вернется.