Домашний быт русских цариц в Xvi и Xvii столетиях
Шрифт:
Государевы невесты очень нередко избирались из бедных и простых дворянских родов, а потому и возвышение их родства выпадало на долю самым незначительным людям. Коллинс рассказывает, что отец царицы Марьи Ильичны Милославских, Илья Данилович, происходил из незнатного и бедного дворянского рода и прежде служил кравчим у посольского дьяка Ивана Грамотина. Дочь его, будущая царица, хаживала в лес по грибы и продавала их на рынке. О царице Евдокии Лукьяновне Стрешневых, супруге Михаила, ее же постельницы говаривали: «не дорога де она государыня; знали они ее, коли она хаживала в жолтиках (простых чеботах); ныне де ее государыню Бог возвеличил!» О царице Наталье Кириловне Шакловитый, предлагавший ее принять, т. е. погубить, говорил царевне Софье: «известно тебе, государыня, каков ее род и какова в Смоленске была: в лаптях ходила!»
Весьма понятно после того, с какою завистью и ненавистью встречали во дворце родство новой царицы, с каким опасением смотрели на новых людей, ее родичей, все лица,
Избранная невеста, вступая во дворец царевною, среди радостей и полного счастия, неизобразимого для простой девицы и особенно для ее родных, вовсе не предчувствовала, что именно с этой минуты участь ее держится на одном волоске, что именно с этой минуты ее личность становится игралищем самых коварных, низких и своекорыстных замыслов. Те же самые люди, которые с дворским раболепием служили ей, с дворским раболепием заискивали ее особого расположения, земно кланялись ей, как новонареченной царице; те же самые люди, которые так были близки ее царственному жениху, так были любимы им и, казалось, так добродушно и искренно радели о его счастии и стало быть о счастии избранной им супруги, — эти то самые люди и являлись, в тайных своих замыслах, первыми и можно сказать единственными ее врагами.
Недоступный, замкнутый царский терем с его просторною и прохладною жизнью, в смысле всякого изобилия и великолепия, всяческого раболепства и ласкательства, являлся на деле самым открытым местом для действий потаенных врагов, и самым тесным и опасным местом для жизни. Простое легкое нездоровье было достаточно для того, чтобы враги воспользовались этим обстоятельством и облекли его в дело величайшей важности и величайшей опасности даже для здоровья самого государя, всегда обвиняя при этом и родство невесты, будто оно нарочно скрывает какую либо неизлечимую ее болезнь, разумеется для того, чтобы не лишиться ожидаемого высокого благополучия вступить в близость к государю. Враги употребляли большие старания чем либо в действительности испортить здоровье царевны-невесты и таким образом лишить ее царской любви, выселить из дворца и тогда новый выбор государевой супруги направить согласно своим потаенным целям.
С подробностями таких печальных событий в государевой жизни лучше всего познакомит нас история царских невест.
Скорбь разлуки с избранною невестою, именно вследствие дворских интриг, должен был испытать из царей первый Иван Васильевич Грозный. Со многим и долгим испытанием (в 4572 г.) он избрал в супруги девицу Марфу Васильевну Собакину. Она была испорчена еще в невестах и скончалась с небольшим через две недели после свадьбы, совершенной царем вопреки обычному предубеждению и страху за собственное здоровье. Об этом засвидетельствовал сам царь, когда просил соборного разрешения вступить потом в четвертый брак на Анне Алексеевне Колтовских: «ненавидяй добра враг, воздвиже ближних многих людей враждовати на царицу Марфу, еще в девицах сущу, точию имя царское возложено на нее, и тако ей отраву злую учиниша. Благоверный же царь к в. к., положа на Божие всещедрое существо упование, либо исцелеет, поя за себя девицу Марфу, и только была за ним две недели и преставися. И понеже девства не разрешил третьего брака, царь и в. к. о таковых много оскорбися и хоте облещися во иноческое» [99] . Подозрение в порче пало на родство прежних цариц, Анастасии Романовых и Марьи Черкасских. Был розыск и были казни, до Карамзину пятая эпоха душегубства, в которую погиб, в числе других, кн. Мих Темрюковиь Черкасский, брат царицы Марьи. К сожалению дело об этом розыске, со множеством разных других дел, весьма важных для истории Ивана Грозного, до нас не дошло, и потому мы не имеем никаких оснований делать решительные заключения ни о той, ни о другой стороне.
99
Вивл. XIII, 105.
Более подробностей о подобных событиях царской жизни сохранил нам XVII век. Так, следственное дело о болезни первой невесты царя Михаила Феодоровича, Марьи Хлоповой, довольно близко знакомит нас с характером дворских отношений в этих обстоятельствах и вообще с подробностями домашней жизни избранных государевых невест. По вступлении на царство, шестнадцатилетний Михаил Феодорович, юноша кроткий и тихий, благоуветливый и покорный, как отзывается о нем летописец, до возвращения из плена своего отца, Филарета Никитича, находился в полной опеке матери, великой старицы инокини Марфы Ивановны. В первое время близкими к нему людьми явились конечно его родственники, как всегда и бывало. Да и кому же, кроме родства, вернее и безопаснее было поручить береженье молодого государя, особенно вскоре после общих, всенародных смут, в виду бывших постоянных измен, и даже убийств, от которых не могли спастись государи-предшественники.
Вот что рассказывает правдивый современник об этих первых годах Михаилова царствования. «Бе же царь млад… и не бе ему еще толика разума, еже управляти землею, но боголюбивая его мати, инока великая старица Марфа, правя под ним и поддержая царство со своим родом… Но и сему… царю… не без мятежа сотвори державу враг диавол древний, возвыся паки владущих на мздоимание», которые царя ни во что же вмениша и небоящеся его, понеже детеск сый… всю землю Русскую разделивше по своей воли, яко и его царская села себе поимаша…» Почти тоже самое рассказывают и иностранцы современники [100] .
100
Записки о России XVII в. по донесениям голландских резидентов. Вестник Европы, 1868, ян. 1.
После венчания царским венцом, 11 июля 1613 г., следовало подумать и о венчании брачным венцом, как водилось исстари. Неизвестно однако ж, тогда ли начались об этом государевы заботы. Только в 1616 г., когда царю был уже 20-й год, мать благословила его на это доброе дело, которое было желательно и для всей земли, испытавшей столько бед и потому вполне желавшей, чтобы новый царский род неколебимо утвердился на престоле.
Для обираньбя невесты к его государской радости, по установившемуся обычаю, были, вероятно, собраны во дворец все тогдашние красавицы, дочери дворян и вообще служилого помещичьего сословия. Царь выбрал в невесты Марью Ивановну Хлопову, дочь московского дворянина. Как только дело было решено, государь велел позвать к себе ее родных: отца, мать и всех, кто был на лицо, все родство. Это-то родство и было всегда ненавистно старым временщикам. Здесь являлись соперники, незнатные, небогатые, но сильные впоследствии, влиятельные по свойству с царицей, с которыми впоследствии трудно было ладить, от которых нельзя было ждать добра, ибо и они тоже всегда почитали себя прямыми и самыми ближайшими кандидатами в такие же временщики. По этим причинам, старые любимцы государя должны были употреблять все усилия, чтобы направить выбор царской невесты соответственно своим личным целям. Для них, напр., очень важно было, чтобы близкие родные и все родство будущей царицы не было слишком значительно по своим личным достоинствам или заслугам.
Родных Хлоповой позвали в Верх, к Рожеству на Сени, т. е. на царицыну половину дворца. Здесь вышли к ним Борис да Михайло Салтыковы, первые люди во дворце, и велели им тут подождати до государева указу. Затем позвали их к государю в хоромы, в Переднюю. Там сказал им государь сам, что он «произволил взять себе для сочетанья законного брака Иванову дочь Марью, и их родственницу, и ониб ему служили и были при нем близко». — Родные будущей царицы ударили челом государю, благодаря за неизреченное жалованье. С этой минуты они были при государе близко; они становились своими людьми государю, могли свободно ходить во дворец к нареченной невесте.
Государеву невесту поместили у государя в верхних хоромах, в теремах; нарекли ее царицею, а имя ей дали Настасья, очень вероятно — в память царской бабки Анастасьи Романовны, первой супруги Грозного. «И молитва наречению ей была и чины у ней уставили по государскому чину, т. е. честь и береженье к ней держали, как к самой царице; и дво-ровые люди крест ей целовали, и на Москве, и во всех епископьях Бога за нее молили, т. е. поминали на ектеньях».
В Верху, в хоромах, при нареченной царице жила Марья Милюкова, одна из придворных сенных боярынь; также мать царицы и ее бабка, Федора Желябужская. Родственяики сначала приходили челом ударити временем, потом ходили к ней по вся дни и ездили с государем на богомолье к Троице, когда он отправился туда вместе с матерью и невестою молить Бога о благополучном сочетаньи браком. Это было 16 мая 1616 г. Все происходило по заведенному искони обычному порядку; все шло благополучно, без всякой помехи; невеста чувствовала себя во всем здоровою, кушала царские сладкие яства, без сомнения веселилась новою жизнью и ожидаемым счастьем, которое должно было возвысить и весь ее род. Так прошло около месяца. 9 июня «государыня царевна и великая княгиня Настасея Ивановна всея Руси государыне и великой старице иноке Марфе Ивановне на новоселье челом ударила: два сорока соболей, один 30 р., другой 25 р.» Вероятно свекровь в это время построила себе в Вознесенском монастыре новые хоромы.