Домашний очаг Амелии Грей
Шрифт:
После того как мы, осмотрев коттедж, вернулись в тот вечер домой, я погрузилась в ванну с пышной пеной. Вокруг меня мерцали свечи, и ванная комната наполнилась ароматом душистой свечи, которую Карли подарила мне на Рождество. Я почти никогда не зажигала ее, обычно по утрам у меня едва хватало времени наскоро принять душ перед тем, как выскочить за дверь. Наша маленькая ванная комната со стенами цвета магнолии, оборудованная в восьмидесятые, не смотрелась после того, что мы видели в коттедже. Ванна, раковина
Я вспомнила свой разговор с Джеком в машине. Он говорил о коттедже довольно безразличным тоном, но я чувствовала, что он начинает заводиться. Теперь, через два года, наша свадьба казалась отдаленным воспоминанием, и, по моему мнению, нам нужен был какой-нибудь новый проект, чтобы противостоять будням. Конечно, самым лучшим в «Аркадия-Коттедж» было то, что этот проект был вполне осуществим: не нужно почти ничего делать. Мы просто добавим кое-где индивидуальные штрихи, чтобы поставить на дом свою печать.
Я улыбнулась при мысли о доме. В этом коттедже я испытывала какие-то особые чувства – и Джек тоже, я это знала. Это наш дом. Правда, сначала нужно кое-что проверить, но я не сомневалась, что Джек захочет купить этот коттедж.
Я принялась тереть скрабом абрикосового цвета огрубевшую кожу на коленках. Если в один прекрасный день папарацци заинтересуются моими коленками (такое случается, пусть и не часто, с учительницами из восточной части Лондона), мне хочется быть готовой.
Я вытянулась, подложив под голову полотенце, и снова представила себе гостиную в коттедже. Мы могли бы разжечь в камине огонь, и он бы потрескивал, как мне всегда мечталось. Может быть, к Рождеству мы уже сможем туда переселиться, и будем готовы к приему гостей, и наши подарки в нарядных обертках будут поджидать под рождественской елкой.
Раздался стук в дверь, который нарушил ход моих мыслей.
– Амелия, – сказал Джек, – звонит твой мобильник.
Я села, и немного воды выплеснулось из ванны на линолеум.
– Ты знаешь, кто это?
– Твоя мама.
– Ты мог бы ей сказать, что я перезвоню через минуту? – закричала я через дверь.
Я смыла частицы скраба, приставшие к коже, и, сняв с радиатора пушистое полотенце, вытерлась. Потом взяла второе и завязала на голове тюрбаном. Когда я надевала халат, через закрытую дверь донесся голос Джека.
– О, здравствуй, Рози! – приветливо сказал он. – Да, она сейчас в ванной. Нет, не беспокойтесь, вы меня ни от чего не отрываете…
Через несколько минут я прошлепала по коридору в тапочках, направляясь к Джеку. Заглянув в гостиную, я увидела, что он сидит на диване и смотрит «Игру престолов». Я забралась на диван и, устроившись у него за спиной, поцеловала в голову.
– Эй, – сказал он игривым тоном, – ты меня
– Тебе же это нравится. – На этот раз я поцеловала его в губы.
– Нравится, – согласился он. – Наверно, на самом деле я когда-то был рыбой. Твоя мама сказала, что звонит просто поболтать.
– Как она?
– Звучит бодро.
– О’кей. Ладно, сейчас я что-нибудь накину и перезвоню ей по-быстрому.
– А надо? – спросил он, и его рука, забравшись под мой халат, коснулась ноги.
– Один телефонный звонок – и я вся твоя.
Я вошла в спальню и надела свою клетчатую пижаму, такую поношенную, что она стала невероятно мягкой. Она так долго была моим верным спутником, что даже Джек, который сначала возражал, привык к ней.
Я взяла с ночного столика свой мобильник и набрала мамин номер.
– Привет, Амелия, – ответила она. – С легким паром!
– Спасибо, – сказала я, усаживаясь на кровать. – Как дела?
– Спасибо, моя дорогая, прекрасно. Не понимаю, почему я так расстраивалась из-за своей отставки. Курс изобразительного искусства, аквааэробика, пилатес… Мой день никогда еще не был так насыщен. А Хэзелтон – очень милая деревушка.
– Рада это слышать. Кажется, ты там по-настоящему осела. – Я хотела было рассказать ей о доме, но потом передумала, пока что рано, и мне не хотелось сглазить.
– Да. Я тут завела хороших друзей. Вы с Джеком приедете меня навестить? Ведь скоро каникулы.
– Конечно, мама, – ответила я, чувствуя угрызения совести оттого, что мы не заскочили к ней, когда осматривали коттеджи. – Как насчет уик-энда через неделю?
– Превосходно, – обрадовалась мама. – Я испеку тебе пирог к дню рождения, и мы устроим небольшой праздник.
– На самом деле это не обязательно.
– Дорогая, это же твое тридцатилетие!
– Честно говоря, это не обязательно. Но будет так приятно тебя повидать!
Мы поговорили еще немного, потом попрощались. Я уже собиралась встать и вернуться в гостиную, но тут вспомнила о папе.
Его мобильник не отвечал, и я набрала домашний номер. Трубку сняла Кэтлин, его жена.
– Привет, Амелия! Как дела?
– О, спасибо, хорошо. Папы случайно нет поблизости?
– Боюсь, что сейчас его нет дома, дорогая. И мобильник отключен с тех пор, как… ну, ты знаешь. Сегодня вечером я в одиночестве. – Голос у нее был усталый, и чувствовалось, что она взвинчена. – А Мирабель убежала, даже не сказала мне куда. Бьюсь об заклад, что у твоих родителей не было с тобой таких проблем.
Я подумала о моей сводной сестре Мирабель в Ирландии. Это шестнадцатилетний вихрь, состоящий из гормонов и буйства. Ее е-мейлы полны ошибок, и она редко отвечает на мои сообщения, но мы поддерживаем связь в Фейсбуке. Недавно Мирабель прислала фотографии: она отмечает окончание экзаменов, причем явно в подпитии. Интересно, до какой степени папа и Кэтлин в курсе того, чем она занимается.