Домби и сын

Домби сидлъ въ углу закрытой комнаты въ большихъ креслахъ подл постели, a сынъ, тепло закутанный, лежалъ въ плетеной корзинк, осторожно поставленной на соф, подл камина, передъ самымъ огнемъ.

Домби-отцу было около сорока восьми лтъ; сыну — около сорока восьми минутъ. Домби былъ немножко плшивъ, немножко красенъ, мужчина вообще

очень статный и красивый, хотя слишкомъ суровый и величавый. Сынъ былъ совершенно плшивъ, совершенно красенъ, ребенокъ, нечего сказать, прелестный и милый, хотя немножко сплюснутый и съ пятнами на тл. Время и родная сестра его забота — эти безжалостные близнецы, безъ разбору опустошающіе свои человческія владнія — уже проложили на чел Домби нсколько роковыхъ замтокъ, какъ на дерев, назначенномъ для срубки; лицо сына было исковеркано множествомъ небольшихъ складокъ, но коварное время тупой стороной своей гуляющей косы готовилось выравнять и выгладить для себя новое поле, чтобы впослдствіи проводить по немъ глубокія борозды.

Домби отъ полноты душевнаго наслажденія самодовольно побрякивалъ золотою часовою цпочкой, свсившейся изъ-подъ синяго фрака, котораго пуговицы, при слабыхъ лучахъ разведеннаго огня, свтились какимъ-то фосфорическимъ блескомъ. Сынъ лежалъ въ своей люльк съ поднятыми маленькими кулаками, какъ будто вызывая на бой самоуправную судьбу, подарившую его неожиданнымъ событіемъ.

— Домъ нашъ съ этихъ поръ, м-сь Домби, — сказаль м-ръ Домби, — не по имени только, a на дл будетъ опять: Домби и Сынъ, Домби и Сынъ!

И эти слова имли на родильницу такое успокоительное дйствіе, что м-ръ Домби противъ обыкновенія пришелъ въ трогательное умиленіе и ршился, хотя не безъ нкотораго колебанія, прибавить нжное словечко къ имени жены: "не правда ли, м-съ моя… моя милая?"

Мимолетный румянецъ слабаго изумленія пробжалъ по блдному лицу больной женщины, не привыкшей къ супружескимъ нжностямъ. Она робко подняла на мужа глаза.

— Мы назовемъ еіо Павломъ, моя мил… м-съ Домби, не правда ли?

Больная въ знакъ согласія пошевелила губами и снова закрыла глаза.

— Это имя его отца и дда, — продолжалъ м-ръ Домби. — О, если бы ддъ дожилъ до этого дня!

Тутъ онъ немного пріостановился и затмъ снова повторилъ: "Доммби и Сынъ"!

Эти три слова выражали идею всей жизни м-ра Домби. Земля сотворена была для торговыхъ операцій Домби и Сына. Солнце и луна предназначены для освщенія ихъ длъ. Морямъ и ркамъ повелно носить ихъ корабли. Радуга обязывалась служить встницей прекрасной погоды. Звзды и планеты двигаются въ своихъ орбитахъ единственно для того, чтобы въ исправности содержать систему, центромъ которой были: Домби и Сынъ. Обычныя сокращенія въ англійскомъ язык получали въ его глазахъ особое значеніе, выражая прямое отношеніе къ торговому дому Домби и Сынъ. A. D. вмсто Anno Domini {Отъ Рождества Христова. Примчаніе ред.}, м-ръ Домби читалъ Anno Dombey and Son.

Какъ раньше его отецъ на пути жизни и смерти возвысился отъ Сына къ Домби, такъ и онъ теперь былъ единственнымъ представителемъ фирмы. Вотъ ужъ десять лтъ онъ женатъ; его жена, какъ говорили, не принесла въ приданое двственнаго сердца: счастье бдной женщины заключалось въ прошедшемъ, и, выходя замужъ, она надялась успокоить растерзанную душу кроткимъ и безропотнымъ исполненіемъ суровыхъ обязанностей. Впрочемъ, эта молва никогда не достигала до ушей самодовольнаго супруга, да, еслибъ и достигла, м-ръ Домби ни за что на свт не поврилъ бы безумнымъ и дерзкимъ сплетнямъ. Домби и Сынъ часто торговали кожами; но женскія сердца ни разу не входили въ ихъ коммерческія соображенія. Этотъ фантастическій товаръ оставляли они мальчикамъ

и двочкамъ, пансіонамъ и книгамъ. Насчетъ супружеской жизни понятія м-ра Домби были такого рода: всякая порядочная и благоразумная женщина должна считать для себя величайшею честью брачный союзь съ такой особой, какъ онъ, представитель знаменитой фирмы. Надежда произвести на свтъ новаго сочлена для такого дома должна подстрекнуть честолюбіе всякой женщины, если только есть въ ней честолюбіе. М-съ Домби, заключая брачный контрактъ, вполн понимала вс эти выгоды и потомъ съ каждымъ днемъ на дл могла видть свое высокое значеніе въ обществ. Она за столомъ сидла всегда ыа первомъ мст и вела себя, какъ подобаетъ знатной дам. Стало быть, м-съ Домби совершенно счастлива. Иначе и быть не можетъ.

Но, разсуждая такимъ образомъ, м-ръ Домби охотно соглашался, что для полноты семейнаго счастья требовалось еще одно весьма важное условіе. Вотъ уже десять лтъ продолжалась его супружеская жизнь; но вплоть до настоящаго дня, когда м-ръ Домби величаво сидлъ подл постели въ большихъ креслахъ, побрякивая тяжелою золотою цпочкой, высокіе супруги не имли дтей.

То есть, не то, чтобы вовсе не имли: есть y нихъ дитя, но о немъ не стоитъ и упоминать. Это — маленькая двочка лтъ шести, которая невидимкой стояла въ комнат, робко забившись въ уголъ, откуда пристально смотрла на лицо своей матери. Но что такое двочка для Домби и Сына? ничтожная монета въ огромномъ капитал торговаго дома, монета, которую нельзя пустить въ оборотъ, и больше ничего.

Однако-жъ, на этотъ разъ чаша наслажденія для м-ра Домби была уже слишкомъ полна, и онъ почувствовалъ, что можетъ удлить изь нея дв-три капли, чтобы вспрыснуть пыль на тропинк своей маленькой дочери.

— Подойди сюда, Флоренса, — сказалъ о. нъ, — и посмотри на своего братца, если хочешь, да только не дотрагивайся до него.

Двочка быстро взглянула на синій фракъ и блый стоячій галстухъ отца, но, не сказавъ ни слова, не сдлавъ никакого движенія, снова вперила глаза въ блдное лицо своей матери.

Въ эту минуту больная открыла глаза и взглянула на дочь. Ребенокъ мгновенно бросился къ ней и, стоя на цыпочкахъ, чтобы лучше скрыть лицо въ ея объятіяхъ, прильнулъ къ ней съ такимъ отчаяннымъ выраженіемъ любви, какого нельзя было ожидать отъ этого возраста.

— Ахъ, Господи! — сказалъ м-ръ Домби, поспшно вставая съ креселъ. — Какая глупая ребяческая выходка! Пойду лучше, позову доктора Пепса. Пойду, пойду. — Потомъ, остановившись y софы, онъ прибавилъ: — мн нтъ надобности просить васъ, м-съ…

— Блоккитъ, сэръ, — подсказала нянька, сладенькая, улыбающаяся фигурка.

— Такъ мн нтъ надобности просить васъ, м-съ Блоккитъ, чтобы вы особенно заботились объ этомъ юномъ джентльмен.

— Конечно, нтъ, сэръ. Я помню, когда родилась миссъ Флоренса…

— Ta, та, та, — сказалъ м-ръ Домби, нахмуривъ брови и наклоняясь надъ люлькой. — Миссъ Флоренса — совсмъ другое дло: все хорошо было, когда родилась Флоренса. Но этотъ молодой джентльменъ призванъ для высокаго назначенія: не такъ ли, мой маленькій товарищъ?

Съ этими словами м-ръ Домби поднесъ къ губамъ и поцловалъ ручку маленькаго товарища; но потомъ, испугавшись, по-видимому, что такой поступокъ несообразенъ съ его достоинствомъ, довольно неловко отошелъ прочь.

Докторъ Паркеръ Пепсъ, знаменитый придворный акушеръ, постоянный свидтель приращенія знатныхъ фамилій, ходилъ по гостиной взадъ и впередъ, съ сложенными назадъ руками, къ невыразимому наслажденію домового врача, который въ послднія шесть недль протрубилъ всмъ своимъ паціентамъ, пріятелямъ и знакомымъ, что вотъ того и гляди м-съ Домби разршится отъ бремени, и его, по поводу этого событія, пригласятъ вмст съ докторомъ Паркеромъ Пепсомъ.