Домби и сын

Диккенс Чарльз

Наконецъ, капитанъ Куттль, ловко рисуясь передъ дамами, съ большой любезностью поцловалъ нсколько разъ свой крюкъ и распрощался особеннымъ образомъ съ Павломъ и Флоренсой, провожавшими Вальтера изъ комнаты. Флоренса, въ порыв усердія, побжала за ними, чтобы переслать поклонъ старику Солю, но м-ръ Домби сурово отозвалъ ее и приказалъ остановиться.

— Неужели ты н_и_к_о_г_д_а не будешь Домби, моя милая! — сказала м-съ Чиккъ съ патетическимъ упрекомъ.

— Тетенька, — проговорила Флоренса, — не сердитесь на меня; я не знаю, какъ благодарить милаго папеньку!

Бдное дитя! Она бы хотла побжать и броситься къ нему на шею; но, не смя этого сдлать, робко остановилась среди комнаты и обратила на отца благодарные взоры. М-ръ Домби изрдка посматривалъ на взволнованную дочь, но по большей части онъ наблюдалъ Павла, который между

тмъ ходилъ по комнат съ чувствомъ новаго достоинства при мысли, что ссудилъ деньгами молодого Гэя.

A молодой Вальтеръ Гэй, — что съ нимъ?

Онъ летлъ къ своему дяд съ пріятною встью и не помнилъ себя отъ радости при мысли, что не дале какъ завтра, еще до обда, онъ очиститъ жилище старика Соломона отъ всхъ возможныхъ маклеровъ и присяжныхъ оцнщиковъ. Онъ не могъ не радоваться, живо представляя, что съ завтрашняго вечера мастеръ всхъ морскихъ инструментовъ опять спокойно будетъ сидть въ своей гостиной съ капитаномъ Куттлемъ, опять почувствуетъ, что деревянный мичманъ — его неотъемлемая собственность, и опять будетъ строить воздушные замки вмст съ закадычнымъ пріятелемъ, который представилъ ему новое блистательное доказательство неизмнной дружбы. Но при всемъ томъ, надо признаться, молодой Гэй, несмотря на глубокую благодарность къ м-ру Домби, сильно чувствовалъ евое униженіе. Когда буйный втеръ совершенно непредвидннымъ образомъ вырываетъ съ корнемъ расцвтающія надежды, тогда, и особенно тогда, воображеніе рисуетъ во всей полнот роскошные цвты, едва не разросшіеся отъ этого корня, теперь погибшаго безвозвратно. Когда Вальтеръ увидлъ, что это новое ужасное паденіе положило неизмримую бездну между нимъ и фамиліей Домби, когда онъ понялъ, что прежнія дикія мечты разлетлись теперь вдребезги, онъ, вмст съ тмъ, сильно началь подозрвать, что со временемъ, въ неопредленной дали, он могли бы превратиться для него въ блистательную дйствительность, украшенную всми радостями счастливой жизни и увнчанной любви.

Капитанъ, въ свою очередь, смотрлъ на предметъ съ другой точки зрнія. По его понятіямъ, отъ послдняго свиданія Вальтера съ Флоренсой до настоящаго обрученія оставался не боле, какъ одинъ шагъ, много — два, и не было ни малйшаго сомннія, что въ жизни молодого Гэя повторится исторія Ричарда Виттингтона, знаменитаго начальника городской думы. Проникнутый этимъ убжденіемъ и вмст ободренный веселостью стараго пріятеля, онъ три раза въ одинъ вечеръ проплъ свою любимую балладу и даже сдлалъ въ ней нкоторыя, очень удачныя измненія, поставивъ вмсто «Пегъ», героини стихотворенія, имя Флоренсы, такъ однако-жъ, что въ стих не разстроились ни размръ, ни рима. Долго и громко распвалъ капитанъ Куттль и вовсе, по-видимому, забылъ, что давно наступило время проститься съ счастливой компаніей и искать ночлега въ жилищ страшной Макъ Стингеръ.

Глава XI

Павелъ выступаетъ на новую сцену

Организмъ y м-съ Пипчинъ былъ просто желзный, и никакіе признаки не оправдывали печальныхъ предсказаній м-съ Виккемъ. Воспитательница благородныхъ дтей попрежнему кушала за столомъ жирныя котлеты, подкрпляла себя на сонъ грядущій сладкими пирожками и была, слава Богу, совершенно здорова. Но такъ какъ Павелъ продолжалъ вести себя неизмнно одинаковымъ образомъ въ отношеніи къ старой леди, м-съ Виккемъ не отступила ни на шагъ отъ принятой позиціи. Подкрпляя и ограждая себя побдительнымъ примромъ Бетси Джанны, она совтовала по-дружески миссъ Берри заране приготовить себя къ страшному событію, потому что тетушку ея того и гляди взорветъ, какъ пороховую бочку и… поминай, какъ звали!

Бдная миссъ Беринтія принимала все это за чистыя деньги и продолжала каждый день работать со всмъ усердіемъ, какъ самая преданная и безотвтная раба, въ томъ убжденіи, что м-съ Пипчинъ была препочтеннйшая дама въ цломъ свт, и, конечно, на алтарь этой старушки можно и должно было приносить безчисленныя жертвоприношенія. Эта безусловная преданность племянницы и вмст достопамятная кончина супруга на перувіанскихъ рудникахъ содйствовали удивительнымъ образомъ къ возвышенію достоинствъ м-съ Пипчинъ, и вс, безъ исключенія, друзья и сосди, были того мннія, что такая дама — чудо въ нашемъ свт.

Неподалеку отъ укрпленнаго замка воспитательницы благородныхъ дтей жилъ одинъ негоціантъ, производившій по мелочамъ торговлю жизненными припасами, или, выражаясь простымъ слогомъ, жилъ мелочной лавочникъ, y котораго м-съ Пипчинъ, по обыкновенію,

забирала на книжку разныя продукты къ завтраку и къ чаю. По поводу этой книжки, въ красномъ переплет и чрезвычайно засаленной, y м-съ Пипчинъ происходили по временамъ съ безпокойнымъ лавочникомъ разныя и всегда таинственныя совщанія въ сняхъ или въ передней, и въ эту пору двери въ гостиную всегда были заперты крпко-накрпко. Случалось, молодой Байтерстонъ, y котораго натура, разогртая первоначально знойными лучами индйскаго солнца, была очень мстительная, намекалъ, и зло намекалъ, какъ однажды лавочникъ, вообще недовольный счетами м-съ Пипчинъ, отказался прислать къ чаю сахарнаго песку, и какъ, по этому поводу, они вовсе не пили чаю. Этотъ лавочникъ — малый холодный и вовсе не такого десятка, чтобы въ женщин цнить за что-нибудь ея наружную красоту — осмлился однажды смиренно попросить y м-съ Пипчинъ руку ея племянницы, и м-съ Пипчинъ, само собой разумется, не преминула сдлать самый грозный отказъ дерзкому нахалу, сопровождаемый презрніемъ и ругательствами. Вс потомъ говорили, и долго говорили, какъ это было похвально со стороны м-съ Пипчинъ, владвшей вообще твердымъ и независимымъ характеромъ; но никто ни полъ-словомъ не заикнулся о бдной миссъ Беринтіи, которая между тмъ плакала цлыхъ шесть недль по причинамъ весьма основательнымъ: во-первыхъ, тетка безъ умолку ругала ее во все это время, a во-вторыхъ — это, конечно, всего важне и всего убійственне — несчастная увидла, что съ этой поры она на вки вчные попадаетъ въ разрядъ хранительницъ цломудреннаго двства.

— Берри васъ очень любитъ, — не правда ли? — спросилъ однажды Павелъ свою собесдницу, когда они сидли y камина съ неразлучнымъ котомъ.

— Да, — сказала м-съ Пипчинъ.

— За что? — спросилъ Павелъ.

— Какъ за что? — возразила озадаченная старуха. — Можешь ли ты объ этомъ спрашивать, мой милый! За что ты любишь свою сестрицу?

— За то, что она очень добра, — сказалъ Павелъ. — Никто не сравняется съ Флоренсой.

— Ну, такъ вотъ видишь ли, мой милый: и со мной никто не сравняется.

— Право? — вскричалъ Павелъ, потягиваясь въ своихъ креслахъ и выразительно всматриваясь въ лицо собесдницы.

— Да, да, — проговорила старуха.

— Какъ я радъ! — замтилъ Павелъ, потирая руками. — Это очень хорошо!

М-съ Пипчинъ уже не спрашивала, почему это очень хорошо. Вроятно, она не надялась получить удовлетворительнаго отвта, и потому, чтобы сорвать на комъ-нибудь досаду, напустилась съ ужаснйшимъ остервенніемъ на молодого Байтерстона, такъ что бдный малый ршился съ того же дня длать необходимыя приготовленія для сухопутнаго путешествія въ Индію: за ужиномъ онъ тихонько спряталъ четверть булки и кусокъ голландскаго сыру, положивъ такимъ образомъ начало запасной провизіи для преднамреннаго путешествія.

Уже двнадцать мсяцевъ м-съ Пипчинъ сторожила и караулила маленькаго Павла съ его сестрою. Въ это время два-три раза они здили домой, и однажды пробыли въ Лондон нсколько дней. М-ръ Домби съ неизмнной точностью каждую недлю прізжалъ въ Брайтонъ и останавливался въ гостиниц. Мало-по-малу Павелъ сдлался сильне и уже могъ ходить пшкомъ по морскому берегу, хотя онъ все еще былъ крайне слабъ и, собственно говоря, смотрлъ такимъ же старымъ, спокойнымъ, сонливымъ ребенкомъ, какимъ читатель видлъ его при первомъ появленіи въ этомъ дом. Разъ, въ субботу посл обда, въ сумерки, во всемъ замк поднялась ужасная суматоха, когда вдругъ, совершенно неожиданно доложили, что м-ръ Домби желаетъ видтъ м-съ Пипчинъ. Мгновенно все народонаселеніе гостиной, какъ будто на крыльяхъ вихря, полетло наверхъ, захлопало дверьми, затопало ногами, и когда, наконецъ, по возстановленіи приличной тишины и спокойствія, м-съ Пипчинъ, приколотивъ хорошенько молодого Байтерстона, явилась въ гостиную въ своемъ черномъ бомбазин, м-ръ Домби уже былъ тамъ и глубокомысленно наблюдалъ пустое кресло своего сына и наслдника.

— Какъ ваше здоровье, м-съ Пипчинъ? — сказалъ м-ръ Домби.

— Покорно благодарю, сэръ, — отвчала м-съ Пипчинъ, — я чувствую себя очень хорошо, если взять въ разсчетъ…

М-съ Пипчинъ всегда употребляла такую форму отвта. Собесдникъ уже самъ долженъ былъ взять въ разсчетъ ея добродтели, пожертвованія и такъ дале.

— Совершенно здоровой мн, конечно, и быть нельзя, — продолжала м-съ Пипчинъ, придвигая стулъ и переводя духъ, — но я благодарна и за это здоровье.

М-ръ Домби слегка наклонилъ голову и посл минутнаго молчанія продолжалъ: