Домик №10
Шрифт:
– Куда спешишь, Муся? – промурлыкал Глеб, и Роза уставилась на мужчину.
Когда это она снова стала Мусей для него? Он это право потерял уже почти два года назад. И за эти два года она и малейшего повода не подала думать, что ей интересно повторить опыт отношений с Глебом.
Мужчина он, бесспорно, привлекательный, за тридцать, высокий, и, как и всякий, кто занимается гребным спортом и много времени проводит на солнце, имеет атлетически сложенную фигуру и отличный загар. Плюс экзотическая помесь славянской внешности с башкирской кровью, которая оставила свой отпечаток на широких
– Как поживаешь? – как ни в чём ни бывало продолжил Глеб и зарылся носом ей в волосы, глубоко и, главное, громко, напоказ, вдохнув. Розу передёрнуло.
Как же ей хотелось сказать всё, что думает, а думала она исключительно на исконно-русском, со всеми полагающимися корнями и склонениями, с выдумкой думала, с задоринкой. Но не начнёшься же орать матом, во-первых, воспитание и образование, хоть и то, и другое забылось за ненадобностью, во-вторых, рядом дети, а в-третьих, устраивать концерты не в привычках Розы, хоть она и была когда-то солисткой ансамбля народных танцев. Потому Роза застыла и заставила себя улыбнуться, теша мыслью, что потом отыграется на Глебе, попросту наорёт на него от всей души, и то приятно.
– Договорились, – раздался баритон Матвея.
Краем глаза Роза видела, как мужчины пожали друг другу руки, потом счастливые Светик и Даниил побежали по дорожке в сторону домиков.
– Роза, если можно, я бы хотел уточнить пару вопросов, – услышала она голос Розенберга М. и не смогла скрыть удивления.
– Да? – пикнула из подмышки Глеба Роза, отчего-то остолбенев.
– Нам будет удобней в помещении. – Матвей указал на закрытую дверь, Роза отмерла и начала выпутываться из железного захвата Глеба.
– Да, да, – пыхтела она, пытаясь оттолкнуть чужую руку, пока мужчины буравили друг друга глазами. Два самца, скажите пожалуйста, а как насчёт неё? Она же сейчас задохнётся, тыкаясь носом во взопревшую грудную клетку Глеба.
– Может вы отпустите… Мусю? – произнёс Матвей с такой интонацией, что Розе стало страшно. Да что там страшно, у неё подкосились ноги.
– Да, да, – вырвалась, наконец, Роза и, не разбираясь, почему посторонние руки наконец оторвались от её тела, помчала к двери и стала отпирать замок, чтобы с хлопком закрыть дверь.
За дверью Роза попыталась отдышаться. Ох, уж эта атака тестостерона. Они недоразумением меряются, а ей нюхай потные подмышки! Спустя пару минут, а может, секунд, дверь открылась, и вошёл старший богатырь, посмотрев внимательно на Розу.
– Прошу прощения за невольное вторжение на личную территорию. – Роза распахнула глаза и посмотрела на говорящего. Матвей посмотрел внимательно на Розу и у той побежали мурашки по всем, даже самым интимным, местам. – Мне показалось, что внимание этого мужчины вам неприятно.
Мурашки оказались столь шустрыми, что впору было бежать под ледяной душ и отправить пальцы в незамысловатое путешествие.
– Спасибо, – пробурчала Роза.
Поспорить бы с ним, но сил уже не оставалось,
Глава 6
Вернулась Роза домой поздно вечером, как всегда, почти ночью. Мама исправно доложила о происшествиях за день, их было не так много, день выдался спокойным, хотя бы для базы. Никто не напился, не дрался, не потерялся, и даже Розенберг М. не жаловался на плохое питание или недостаточно тщательную уборку.
А он мог. За неделю пребывания «Русского богатыря» на базе Роза поняла, что старший тренер и руководитель – это практически диагноз. Благо, жалобы были незначительные, при этом все поняли, что с Розенбергом лучше дела не иметь. Еда должна подаваться в строго оговоренное время, никаких отклонений от меню он не терпел и самодеятельности не признавал. Полотенца менялись ежедневно, так же проводилась уборка.
Интересно, что причуды с уборкой касались исключительно домика десять, в восьмом появился график дежурств, и обалдевшая уборщица долго разглядывала плакат, приколотый к стене.
– Ишь, воспитывает пацанов, – уткнув кулаки в костлявые бока, громко возмущалась Галка.
Уборщица, ей было около сорока лет, работала не по трудовой книжке и раз в пару лет уходила в декретный отпуск на две недели. За время, пока она работала у Розы, Галка родила троих, а сколько у неё всего было детей, Роза точно не знала. Галка была тощей, острой на язык и постоянно выходила замуж, от каждого мужа и рожала. «А какая это семья без дитяти», «Мужику обязательно свой ребёнок нужен». В итоге ни семьи, ни мужчины Галка не имела, оставались только дети и пособие на них, что, кажется, устраивало Галку: на жизнь она не жаловалась, как и на внешность.
– Своих дитятей жалко, а чужих-то чего не погонять, бесты-ы-ы-ыжий, – тянула, как заунывную песню, Галка. – Коршуном следит, чтоб ели, да не то, что хочется малым, а то, что в меню прописано, да ещё доедать заставляет! А ежели дитё пирожок хочет, а не суп, что ж теперя, жрать, чё в рот не лезет?! И мыть заставляет в домике, хотя деньги-то уплочены за уборку, вона оно как. С родителей деньги взял, а пацаны намывают полы! Бесты-ы-ы-ыжий! Его-то детки с тряпками не носются.
– Так это воспитанники его, он же тренер, – вступилась Роза. – Дисциплина у спортсменов должна быть, и питание сбалансированное. – Во втором утверждении Роза сильно сомневалась. Маниакальное стремление соблюдать режим питания ей точно казалось лишним, но в то же время хотелось заступиться за руководителя и старшего тренера.
– Так чего же своих-то не дисциплинирует?! Бесты-ы-ы-ыжий!
– Каких своих?
– Так в десятом с ним живут дитяти, слушай, а он часом не того, а? Чего он один, без матери их?
– Ой, Галя, как скажешь! Это племянники его, я документы видела, у них фамилия одна. Кажется, родного брата дети, а почему без матери – не знаю… да и странно было бы, если бы жена брата с ним была, а не с мужем…
– А что дети без отца, без матери, да на тренера этого похожи, как одно лицо, не странно? Что-то тут нечисто, ой, нечисто. Бесты-ы-ы-ыжий!