Домик в деревне 2022
Шрифт:
Буран сыграл злую шутку с автомобилистами. Я видел снежные заносы, в которых стояли длинные вереницы машин.
– Это мышеловка, бля, – продолжал железнодорожник, поймав мой взгляд и опорожняя второй стакан. – Миллион человек в нескольких городах, а жрать нечего, кроме картохи. Это же не Кубань и даже не Нечерноземье. Себя не обеспечить. Будет голод.
Увидел в небе быстро двигавшийся огонек, который при ближайшем рассмотрении превратился в несколько огней. Самолет. Довольно низко. Аэропорт в соседнем городе еще работал, но бог знает кого он сейчас принимал. Насколько
Но нас это не должно было волновать. Мы уносили ноги.
«Get out of Dodge» - я вспомнил, как называли этот процесс заокеанские сурвивалисты, то есть выживальщики. Про это рассказывал какой-то знаток выживания на своем канале Ютуба.
Просто в старых вестернах часто события происходили в Додж-сити, Канзас. И с этой фразой: «Проваливай из Доджа!» мог обращаться шериф к злодею. Или наоборот.
Проверить не могу, потому что не знаток вестернов.
Нам дали целое купе, хотя в нем было трудно развернуться, потому что почти все место было занято какими-то мешками. Когда Настя ушла туда, я, наконец, задал им вопрос, который давно не давал мне покоя.
– Так что за дрянь произошла, мужики? Мне кто-нибудь объяснит, наконец?
Они сначала смотрели на меня настороженно, переглядывались. Я так и не понял, была ли какая-то инструкция для них – не распространяться среди гражданских о событиях начала этого дня.
Но потом самый старший, седой, хряпнул рюмку жидкости, которую я идентифицировал как водку, но она могла быть и разведенным спиртом, и заговорил.
Слова сыпались одно за другим. Какие-то из них - страшные. Другие абсурдные. Третьи даже смешные, но и за ними стояли смерти и разрушения.
Война все-таки была. Но короткая… и очень странная. И закончилась вроде как ничьей. Вооруженным равновесием.
Был обмен ударами. Но ПВО сработало. И у них, и у нас. Большинство ракет были перехвачены, сбиты и взорвались в воздухе. Многие над третьими странами, которые к конфликту отношения не имели. Народу погибло не больше миллиона в той и в другой стране. Поразили в основном военные объекты. Вашингтон разбомблен в хлам. Москва – более точечно, но тоже сильно. Высшее руководство обеих держав погибло.
На момент последних сообщений по спецсвязи, которые работники этой линии РЖД получали - жертвы еще не были подсчитаны. Несколько часов они сидели тоже без информации. Ясно было только, что в остальной стране жопа. Полная. Они недоумевали, почему ничего не делается для населения. А вот я догадался. Наверно, силы, задействуемые для ликвидации чрезвычайных ситуаций… как и армия… были уничтожены, рассеяны. А их остатки так же, как и я, спасали прежде всего своих.
По поводу того, кто начал… обе стороны обвиняли друг друга (а что это за сторона, помимо России – вы и так догадались).
Поправка. Вы в своем будущем можете не знать такие вещи, поэтому разжую для вас, потомки. На страну под названием Россия весь двадцатый и начало двадцать первого века точили зуб США (Соединенные
Обе стороны понесли почти равный ущерб. И уже типа помирились.
«Чего?! – захотел крикнуть я. – Какой, на хер, помирились?».
Для меня это звучало как перемирие в Великой Отечественной после битвы под Москвой.
А вот так. Нет, на самом деле, конечно, не помирились, но прекратили стрелять. Не начали фронтальное наступление, десантные операции и боестолкновения с помощью обычных вооружений. Оставшихся арсеналов хватало для равновесия страха на новом уровне – когда уже знаешь, что стрелять будут и без раздумий. Даже при том, что ряды очень поредели. Мне, гражданскому человеку, никогда не понять эту психологию. Но, наверно, инстинкт самосохранения позволил остановиться у черты. Это было не перемирие, а вооруженный нейтралитет. В отличие от Второй Мировой, ни у одной из сторон не было задач по захвату и удержанию территории противника. А может, возможностей для этого.
Мне сказали, что самолеты больше не летали и корабли не плавали.
Мобилизации пока тоже не проводили. Наоборот, стараются разоружить ненадежные части и упаси боже, чтобы оружие не попало к населению. Где-то собрали какие-то трудовые армии и направляли их в очаги ядерных ударов и пожаров. Но разбор завалов еще не начали, пожары еще пылали. Даже оцепление не везде смогли выставить.
И была уже вроде даже совместная комиссия то ли по прекращению огня, то ли по расследованию причин катастрофы. А кто-то из элиты уже предполагал, что это вообще случайность, сбой системы дальнего оповещения или контроля запуска. Или, может, диверсия третьей стороны. Неких террористов. Звучало нелепо.
«Каких? Марсианских?»
– Значит, пиндосам тоже досталось? – переспросил я.
– Ага. И это радует, - пробормотал старый железнодорожник в фуражке с гербом.
– Не жалко, что своя корова сдохла, жалко, когда у соседа жива. Если у них там тоже ПЦ, это хорошо. К нам не полезут.
– Теперь точно не полезут. Вроде говорят, куда-то уже китайцы вошли, - осторожно дополнил слова начальника еще один, помоложе.
– Оккупируют, что ли? – переспросил я.
– Не. Они не оккупанты, а союзники. Заступнички. Теперь наши друзья по гроб жизни. Помогут в наведении порядка.
Почему-то у меня совсем не прибавилось радости от последней новости.
А они говорили об этом так буднично. Нет, все было не так, как в кино. Я не видел руин, не видел пожаров. Где-то это было, но далеко. А тут я видел только прокуренный вагон и пьяных невыспавшихся мужиков в спецовках или в форме РЖД.
Больше я не стал у них ничего допытываться. Да они и не знали. Похоже, их начальство – если оно с ними связь еще поддерживало – информацию им выдавало очень дозировано.
Я вежливо попрощался и оставил мужиков вместе с их недопитой банкой спирта, закрыл за собой дверцу их «каюты», как один из них, возможно, служивший на флоте, назвал купе начальника этого небольшого поезда.