Домик в деревне 2022
Шрифт:
Это могли быть упыри, беглые зэки, мародеры в форме или просто гопники с ружьями, но это оказались такие же беженцы из города. Несколько семей. Они – точнее их мужская половина - тоже были чем-то вроде выживальщиков, заранее готовились, строили планы… хотя до моего уровня, как сами они признались, им было далеко.
Некоторые из них купили здесь дома раньше меня, некоторые позже. Другие не купили, а просто приехали вместе со своими товарищами, собирав вещи в последний момент. Им пришлось идти из города пешком, на лыжах.
Увидев наши схроны, они аж присвистнули: «Да вы прямо «кулаки»
Нам сказали, что очень советуют нам влиться в их дружную общину. Мы подумали и согласились.
Все это было не отобрано от нас, а переписано и в основном осталось на старых местах, в тех же стеллажах. У прибывших были и свои запасы, которые они внесли в «общий котел». Непродовольственные товары тоже стали общими.
На первое время у нас, похоже намечался первобытный коммунизм. Продукты предполагалось выдавать по нормативам на одного взрослого и на одного ребенка. Настя и еще одна беременная женщина - жена главного из их компании, должны были получать все необходимое вдвойне. Одежду не обобществляли. Женщин тоже. Вот тут я бы уже стоял насмерть.
Зато они привезли с собой много лекарств, которые нам наверняка пригодятся. И где-то достали бензин и солярку. Надеюсь, что честно купили.
Был назначен тот, кто будет отвечать за выдачу продуктов (и это не я). А «вождь» уже имелся, звали его Николай Николаевич, и до катастрофы он был мелким бизнесменом. Поэтому его слова про коммунизм звучали вдвойне забавно. Но в целом он оказался нормальным человеком.
Другой бы на моем месте полез в бучу. Как же так, грабят, караул. Но я не роптал. Мы посовещались с Настей и решили подчиниться. Ведь мы получили больше, чем отдали. Мы получили безопасность. Интуиция мне подсказывала, что с этими людьми шансы наши возрастают.
Если все наладится… как-нибудь сочтемся. Но если так будет всегда… остаться одним - верная смерть. И глупо жалеть какие-то банки с тушенкой.
Узнав, что я квалифицированный специалист (я не уточнил, что по компьютерам, но постараюсь их не подвести), а моя жена закончила медицинский колледж, главный удовлетворенно покивал, и мы были приняты в только что образованную общину.
Уже на следующий день я включился в работу, которая отнюдь не исчерпывалась тем, что я поддерживал в порядке все три наших компьютера, которые мы держали не для игрушек, а как хранилища информации. Я отвечал и за электричество.
Ничего похожего на интернет и спутниковую связь мы подключить не смогли – возможно, все спутники орбитальной группировки были просто сбиты. Работы было много и почти вся грубая и физическая. А то ли еще будет весной…
Из внешнего мира приходили противоречивые новости.
Я знал, что Москва стоит. Но, похоже, не она теперь определяет нашу судьбу, а какой-то Евразийский миротворческий стабилизационный контингент.
Похоже, во всем регионе была если не анархия, то безвластие. Ни электричества, ни связи, ни восстановления мирной жизни.
Восточные «союзники» из НОАК и приданные им российские части (да, именно так) удерживали ключевые магистрали и создали несколько опорных пунктов. Ближайший из них был от нас километрах
Но пока для нас страной и миром стала эта деревня, а человечеством – ее обитатели.
Мы решили, что пока центральной власти на данной территории нет, жить мы будем по старым законам и сидеть тихо. Ни к кому не лезть, никого не трогать (а не как в книжках по апокалипсис – сразу метать все под себя и кидать ништяки в заплечные мешки). Мы не бандиты.
А если власть придет – спокойно поднимем лапки вверх, сдадим лишнее оружие, пройдем перепись, получим временные паспорта и т.д. Согласимся хоть на мобилизацию, хоть на коллективизацию. Лишь бы не на продразверстку.
Но сами первыми навязываться не будем.
Забегая вперед, скажу, что никто к нам так и не пришел. У сильных мира сего хватало своих проблем.
От выживальщиков я узнал кое-что. У них был не только хороший радиоприемник. У одного из них, Михал Михалыча (могу и ошибиться, потому что он прожил недолго и я с ним почти не общался), военного в запасе, оставались и какие-то связи. Прежде чем они покинули город, чтобы выдвинуться с семьями сюда, он разузнал все, что мог.
Правительств в стране на тот момент было минимум два, но даже им подчинялись от силы двадцать процентов территории. Это было что-то вроде карты России времен Гражданской войны и Интервенции с атаманщиной.
И кто-то там уже с кем-то дрался за власть, кто-то растаскивал суверенитет, прибирал к рукам уцелевшие активы и право собирать подати и доить перепуганное население.
Европа пребывала в полном ахере, учитывая сколько изделий взорвалось над ними. И на земле, где базы американские были. НАТО де факто больше не существовало. И не из-за понесенного урона, а из-за противоречий между членами альянса – непострадавшими и теми, кто считает, что пострадал зря. Но и Россия почти вбомблена в каменный век. Армия уничтожена полностью.
Разница была в том, и я это давно знал, что экономика, политическая власть и инфраструктура в Северной Америке исторически очень децентрализована. Как гидра. А у нас прямо противоположное положение. И с уничтожением силовиков и политического класса – какими бы гнилыми они ни были - страна просто начала рассасываться, разбегаться по квартирам. Видимо, повлияло еще то, во что народ превратил тот самый класс. И сейчас все пожинали плоды.
Нет, на местном уровне наверняка много где сохранялось – или восстанавливалось подобие мирной жизни. Вот только это было больше похоже на Сомали, чем на ту страну, которую я знал.
Да что говорить… Ведь я сам… не шел на фронт, а уходил в лес, спасал свою семью. Но вроде не было никакого фронта. Никто на нас не нападал. Больше.
И я никогда не узнаю, можно ли было что-то изменить. Если бы набралась критическая масса людей, которым не безразлично. Которые взяли бы бразды правления чтоб восстанавливать и чистить, а не чтоб жировать на трупе державы.
Но я не был таким человеком. Какой с меня спрос? Ни квалификации, ни нужного характера. Я хомяк, а не герой. Даже если у меня руки и ружье, а не лапки.