Доминирующий вид
Шрифт:
Из серой темноты бесшумно вынырнул Чак, переступил длинными лапами, внимательно рассматривая желтыми глазищами разбегающиеся по мху зернышки. Ему приборы ночного виденья были без нужды.
Когда Джей вернулся на облюбованную для стоянки поляну, все приготовления уже были закончены. Шимицу и Хорек развернули пузырь общего бунгало слева от упавшего ствола хлыстовника и поставили полукругом шесть больших и малых мотокаров. Народ ужинал и приводил себя в порядок после дневного марша.
Джей поговорил с Шимицу и пошел устраиваться. Он поставил свой индивидуальный кокон с западной
Таблетка начала действовать почти сразу. Вяленькую зевотную расслабленность как рукой сняло. Джей опять был бодр и готов ко всему, что только могло приключиться. Чак, проникшийся какими-то своими понятиями о долге и службе, обежал несколько раз вокруг кокона и затрусил прочь, обходить дозором вверенную территорию. «Только бы за периметр не лез», – механически подумал Джей, хотя Чак каким-то своим полусобачьим чутьем всегда угадывал, что можно делать, а чего нельзя.
Джей, положив штуцер возле правого колена, уселся у входа в кокон, сдвинул на лоб ночные очки и попытался привыкнуть к темноте.
В бунгало укладывались спать. Подопечные Шимицу, как выразился бы Ярич, перед сном «шныряли до ветра». На одном из грузовых мотокаров перед отъездом из Соммерса техники смонтировали кабинку походного клозета. Незаменимая и очень удобная штука, хотя и слегка увеличивающая габариты кара.
Постепенно все угомонилось. Бунгало затихло. Джей сидел, привалившись спиной к упругой стенке кокона. Левым ухом он прислушивался к странным звукам, издаваемым цикадами, в правом у него торчала чечевица наушника сигнальной системы. Темнота сегодня была бархатной и абсолютно, ну совершенно, непроницаемой, обостряющей все чувства, кроме зрения.
Из темного бунгало кто-то вышел, наверное, очередной гидролог до ветру. Фонарики в подошвах его ботинок освещали мох и неясно очерчивали его… явно женскую фигуру. Интересно, Росария или Эльза? Внезапно Джею почему-то подумалось, что будь дело в середине двадцать первого века, девушка наверняка пописала бы прямо у входа, не заморачиваясь походами к туалетной кабинке. К счастью или несчастью, новое пуританство двадцать второго века сделало нас менее притязательными и более целомудренными. Для того чтобы опять надеть мини-юбки, понадобился Поль Леру, а для того, чтобы снова раскрепоститься в сексуальном плане, – третья сексуальная революция. Хотя вторая больше походила на интервенцию.
Ботинки нерешительно потоптались у входа и повернули направо, к кокону Джея, а не влево, к колонне мотокаров.
– Эй, – тихонько позвал Джейслав. – Осторожно, здесь бревно.
Он протянул руку за спину и включил световую панель над входом в кокон.
Да, это была Росария. Она перешагнула бревно и, осторожно ступая по моховой подстилке, подошла к сидящему мужчине
– Почему вы разбили палатку в стороне от всех? – спросила девушка.
Джей пожал плечами:
– Выполняю свою работу. Так мне удобнее.
– А можно, я с вами посижу?
Джей подвинулся, освобождая место под световой панелью.
– Не спится?
Росария кивнула, опускаясь на податливый мох и вытягивая ноги.
– Слишком много впечатлений, – сказала она почти шепотом и спросила, указывая куда-то в сельву. – Слышите? Еще вчера хотела спросить, что это такое?
– Цикады поют, – сказал Джей.
– Цикады, – повторила девушка. – Прямо как в опере, Ковент Гарден…
– Я слишком давно не был в опере, – сказал Джей.
– Наверное, – невпопад согласилась Росария. – А здесь всегда так?
– Как?
– Опасно.
– Обычно, нет.
– Этот гризли… – Росария передернула плечами. – Марсель еще про разную гадость рассказывал, – она добавила, словно извиняясь. – Он все-таки биолог, а я буровик…
– Гризли встречаются не так уж часто, – сказал Джей. – Тем более, что если реального гризли не спровоцировать, он вряд ли нападет. Есть и другие опасные животные, но ведь и в Манаусском заповеднике на Амазонке вас может запросто укусить змея.
Видя, что его слова не производят на девушку должного впечатления, Джей добавил:
– Трикстерра интересна не фантастической концентрацией сверхопасных хищников, а фантастическим количеством мимикроформ, которые только и делают, что стараются надуть наблюдателя. А хищников здесь не больше, чем в других местах, поверьте мне.
Росария вздохнула.
– Тем более, я вооружен, – продолжал Джей, – и у Шимицу есть ружье, а по периметру стоянки я поставил сигнальный контур. Если что-нибудь крупное или опасное его пересечет, мы сразу получим сигнал.
– А как ваш контур отличит опасное от неопасного? – спросила Росария, заглядывая собеседнику в глаза. – Они ведь здесь все притворяются.
Джей улыбнулся:
– Здесь опасные наземные хищники, как правило, достаточно крупны.
Девушка задумалась:
– Если эти ваши колобусы собрались в целого гризли, то почему бы какой-нибудь хищной твари не разобраться на три десятка безобидных зверушек?
– Тигровый питон Мэнсона примерно так и делает, – сказал Джейслав, – подбираясь к жертве, делится на сорок – пятьдесят кусков. Но питоны водятся гораздо восточнее, и потом, фрагменты их тела совсем не автономны, они соединяются нитями нервной ткани, а наша охрана отслеживает такие нюансы. Причин для беспокойства нет… Я притушу светильник? А то местные букашки любят свет.
– Конечно, – поспешно согласилась Розария. – А здешние букашки не опасны?
– Нет, если не летать над деревьями, – Джей провел пальцем по панели, приглушая свет.
– И ползучая мелюзга?
– Нет… Хотя муравьи имеют обыкновение подтачивать хлыстовник, и если нечаянно оказаться рядом…
Девушка рассмеялась.
– Да вот, посмотрите на ваши ботинки, – Джей подался вперед, и Росария, демонстрируя отличную растяжку, тоже нагнулась к своим ногам. – Видите на носках ботинок синие и розовые искорки?