Домовой
Шрифт:
– Спасибо, очень хочу, – благодарно закивала Вика. – Но юрист понадобится только при условии, если у меня будут деньги на покупку квартиры.
– Да, конечно, – шеф остановился и некоторое время помолчал, задумчиво глядя в окно. Вика покорно ждала продолжения его речи, как ждут оглашения судебного приговора.
– Но вы же понимаете, что сумма, которую вы просите вам одолжить, весьма велика, – произнес он, наконец.
Вика умоляюще сложила руки.
– Евгений Олегович!.. Такой шанс бывает раз в жизни. И я уже все рассчитала! Значительную часть долга
– Ну вот что, Вика, – сурово проговорил шеф. – О каких-то подработках на стороне забудьте раз и навсегда. Еще не хватало, чтобы мои сотрудники, вместо того чтобы трудиться на пользу нашей компании… В общем, вы меня поняли. Работать будете здесь и только здесь.
– Как скажете, Евгений Олегович, – послушно согласилась Вика.
– И работать вам придется много… – шеф подошел к ней поближе и погладил по плечу. – Очень много работать, Вика. Отрабатывать, так сказать, оказанное вам доверие…
Мягко, но решительно откатившись от него в кресле на колесиках, Вика поднялась на ноги и повернулась к шефу.
– Евгений Олегович, как архитектор, – четко проговорила она, сильно выделив интонацией эти два слова, – я в вашем полном распоряжении. Двадцать четыре часа в сутки и семь дней в неделю, без праздников, выходных и отпусков.
– Вот так, значит? – шеф слегка поморщился. – Ну что ж, возможно, я пойду вам навстречу. Но вам придется очень постараться, Вика. Будете работать круглосуточно, как Золушка. И приносить нашей компании золотые орешки, как белочка. Я взял вас к себе в фирму потому, что мне понравился ваш проект, победивший во всероссийском конкурсе. И очень надеюсь, что вы и дальше меня не разочаруете.
– Евгений Олегович! – Вика просто задохнулась от счастья. – Спасибо вам огромное! Обещаю, я вас не подведу! Я буду как Золушка, я буду как белочка… Я буду, как… Да как кто угодно буду!
– Ну, хорошо, – снисходительно улыбнулся шеф. – Тогда, не откладывая дело в долгий ящик, сразу приступайте к работе над новым заданием. Вы, наверное, в курсе, что наша компания участвует в тендере на проект бизнес-центра?
– Да, знаю, конечно, – Вика энергично закивала головой.
– Так вот, я поручаю этот проект вам. Времени у вас, должен предупредить, немного. Первого числа ровно в десять ноль-ноль и ни минутой позже все должно быть у меня на столе.
Из кабинета шефа сияющая Вика вылетела точно на крыльях.
«Как же рада будет Алинка!» – с удовольствием подумала она и, торопливо схватив телефон, набрала номер риелторши.
– Элла Аркадьевна, здравствуйте, это Вика, – защебетала она. – Помните, вчера вечером мы с дочкой приезжали смотреть квартиру в высотке на Котельнической? Так вот, я подумала, и мы ее берем! Да, готова подъехать прямо сейчас, куда
Глава 4
Тайна мамы Фимы
Дети автовладельцев получают свои первые представления о мире, глядя на него из окна машины. Детям врачей мир порой кажется огромной больницей. Дети из цирковых семей растут за кулисами и на арене, и выступление иллюзиониста, воздушного гимнаста или жонглера для них не чудо, а результат напряженной работы. В том пахнущем травами, печкой и деревом мире, где полвека назад жила маленькая Серафима, тоже царили чудеса и колдовство, – но только в самом прямом, а не в переносном смысле.
Отца своего Фима не знала. А маму видела раза два в год, а иногда даже реже – та жила в городе, наезжала редко и долго в родной деревне никогда не оставалась, норовила побыстрее уехать. Из рассказов бабки и, особенно, словоохотливых соседок Фима знала, что Танька, ее мать, укатила в город на другой же день после вручения аттестатов в школе – но не учиться, а чтобы найти себе мужика и выйти замуж. Мужика Танька, похоже, нашла, а вот с замужем как-то не заладилось. Не прошло и года, как новоиспеченная горожанка вернулась беременная, родила дочь, назвала почему-то Серафимой, а через несколько месяцев, бросив малышку на мать, единственную оставшуюся на тот момент в живых родню, поспешила снова уехать. С тех пор так и росла Фима-Серафима под присмотром одной только бабки, официально признанной всей округой колдуньи.
Вообще-то, в советское время такого рода занятия не то что не поощрялись, а напротив, осуждались, и порой очень даже сильно. Но бабу Нюру никто не трогал, более того, за нее горой стояла вся местная власть, начиная от участкового, которому бабка заговорила застарелую экзему, и заканчивая первым секретарем райкома, чью жену она избавила от бесплодия. Так что никто не препятствовал бабе Нюре заниматься ворожбой – при условии, конечно, что она будет делать все тихо и не афишировать свою деятельность. А баба Нюра к публичности и не стремилась. И так, без всяких усилий с ее стороны молва о ней шла звонкая и широкая, и редкий выходной к ним в ворота не стучались женщины, приехавшие из соседних или дальних деревень, а то и из города. Чтобы отвадить мужа от пьянки или приворожить неверного любовника, женщины не скупились ни на оплату, ни на подарки. Так что жили Фима с бабкой очень хорошо, на столе не переводились колбаса, мясо, шоколад и прочий тогдашний дефицит, которого в местном сельпо было не достать. Еды бабка не жалела, могла и соседей угостить, и Фимке не запрещала делиться конфетами с подружками, а вот до денег была жадна. Тратила минимум, и дочку Таньку, в каждый приезд клянчившую о «помощи», спонсировала крайне неохотно. Почти все зеленые трешки, синие пятерки, красные десятки, а порой и фиолетовые двадцатипятерки баба Нюра прятала в тайник, и в целом свете одной только Фиме было известно, где он находится.
Конец ознакомительного фрагмента.