Домой Не По Пути

Дьюал Эшли

– Никто и не заставляет тебя дружить с ними. Ты знакомишься с людьми, чтобы себя лучше понять. А иначе как ты поймешь, что тебя в человеке устраивает, а что - нет? И как ты вообще что-то о жизни узнаешь, если будешь общаться только с теми, кто живет точно так же, как и ты? Это тупик. Нужно высовывать голову, даже если на улице снег и вьюга.

– А если людям не нужен ты?

– Ну и пусть катятся к черту. Тебе главное опыта набраться, научиться жить, Реган, а не притворяться, что живешь. Делать, что хочешь, и где хочешь. Путешествовать и вперед двигаться, а не стоять

на месте.

Я хмыкаю и улыбаюсь, пристально смотря в светло-голубые глаза Уильяма Гудмена. Есть в этом человеке что-то такое, что заставляет подниматься, когда трудно и больно. Он сам плохо представляет, что является смыслом в жизни, куда идти, чего бояться. Но он не бросает попытки найти ответы на эти вопросы. И мне это нравится. Нравится его смелость и вера в то, что он вплотную подобрался к разгадке.

Кори остается в номере, а мы выдвигаемся в "Сингер". Я несколько минут мнусь на пороге и читаю ему нотации о том, что если станет хуже - нужно срочно звонить мне или ребятам, а не дожидаться, пока приедет скорая. Не хочу оставлять его одного, но Кори не позволяет мне и слова вставить. Буквально выталкивает за дверь и усмехается.

– Отдохни, садик ты мой, - смеется он, - я не для того тебя сюда притащил, чтобы ты со мной нянчилась. Ясно?

– Если будет плохо...

– Иди уже!

Я закатываю глаза и догоняю ребят уже на выходе.

"Сингер"– небольшое кафе на углу Палм стрит. Оно располагается на втором этаже жилого комплекса, но, как я понимаю, людям это абсолютно не мешает. Некоторые из них спускаются в кафе по запасным, пожарным лестницам. Внутри кафе напоминает обычную забегаловку, но только с приглушенным светом. Столики располагаются по периметру, а в центре - на круглой возвышенности - стоит микрофон и музыканты, подыгрывающие тем смельчакам, что решаются самостоятельно исполнять песни. Во второй части кафе - угол для особо опьяневших танцоров, которые, впрочем, танцевать не умеют, но пытаются. Не знаю, сколько там людей, но зал переполнен, и мне видны лишь переплетение рук, взмахи чьих-то волос. Предлагаю остаться в помещении с микрофоном, потому что здесь совсем не людно, да и воздух не сперт, а прохладен.

Мы подходим к квадратному столику, за которым уже сидят два парня. Оба одетые в черные, обтягивающие костюмы. Это сбивает меня с толку. Хотя, нет. Не сбивает. С толку меня сбивает их внезапный обмен поцелуями в щеку. Вот тут-то я удивляюсь.

– Уилл!
– Восклицает один из них и вскакивает с места.
– Сюда иди, давай же, как же мы давно не виделись, правда?

– Как жизнь, Мичико?
– Уилл пожимает парню руку. Только сейчас я замечаю, что у нового знакомого узковатые глаза. Он почти на голову ниже Гудмена.
– Отдыхаете?

– Да, это мой приятель - Зэй Ди Тамико.

Второй парень улыбается Уиллу, затем подходит к нам и по очереди каждому жмет руки. Меня он внезапно обнимает, и я растерянно усмехаюсь.

– Зови меня просто - Зэй.

– А меня просто - Реган.

– Ну и имя!
– Говорит человек по имени "Зэй Ди Тамико".
–

Язык сломаешь!

– Точно...

Мы рассаживаемся за столиком, и ребята начинают болтать о чем-то, суть чего я, как ни стараюсь, не могу уловить. То про университет, потом про работу. Про музыку и кино. Я почти сдаюсь и решаю отключиться, как вдруг Мичико - кажется, так назвал Уилл того низкого парня - восклицает:

– Опять ты за свое. Вечно сопротивляешься.

– О чем вы?
– Я придвигаюсь ближе к столу. Отодвигаюсь, чтобы Джесси было чуть больше места, а он вдруг устало кладет голову мне на плечо, и я смущенно улыбаюсь.

– Нет, Мич, не отвечай, - восклицает Уилл, - прошу тебя. Ей нельзя об этом говорить.

– Почему? Да ладно тебе, красавчик. Он просто петь не хочет.

– Что?
– Я широко улыбаюсь и перевожу взгляд на Гудмена.
– Чего ты не хочешь?

– Ничего.

– Петь? Быть не может.

– Пытаюсь уговорить его уже который год, - раскатисто сетует Мичико и закатывает глаза. Они у него, кажется, подведены темным карандашом.
– Но он ни в какую. Только и делает, что открещивается. А это ведь весело, дорогой мой.

– Да, - подключается Зэй.
– Чего бояться? Здесь постоянно поют какие-то невежды, а я уже устал терпеть их дребезжание. Как по пенопласту.

– Кажется, у Реган пошел мыслительный процесс, - хихикает Тэмми и подталкивает меня по плечу, - ну же, котик, скажи это. Я на себя ответственность брать не буду. Он мне потом это припомнит, и будет больно.

– Всем будет больно, - угрожает Уильям, сверкнув хитрыми глазами, - я не шучу. Не смей, Реган, иначе мне придется тебя убить.

– Я не боюсь тебя, Уилл.

– Зря.

– Иди на сцену и спой нам что-нибудь.

– Вы играете в слугу?
– Удивляется Мичико и прихлопывает в ладони.
– Это я ведь его научил, помнишь Уилл? Мы тогда ехали в автобусе со студентками из Принстона.

– Не думал, что тебя волновали студентки.

– Зато ты был в восторге.

– Ну же, - восклицаю я, - не тяни время. Это мое задание, мистер Гудмен.

Неожиданно лицо Уильяма становится совсем другим. Он улыбается, но в глазах у него холод, впившийся в меня острым клинком. Я недоуменно сглатываю, когда парень резко поднимается из-за стола. Он разминает шею, а затем, крадучись, плетется ко мне.

Ребята продолжают болтать, а Уилл останавливается за моей спиной и приближается к моей щеке так близко, что я ощущаю его горячее дыхание. Оборачиваюсь. Наши лица в нескольких сантиметрах друг от друга, но нет в этом ничего приятного. Это опасно.

– Я сделаю тебе больно, - шепчет он. Я не понимаю, чем так разозлила его, но мне не страшно. Я вскидываю подбородок и ухмыляюсь.

– Попробуй.

– Я вижу, как ты на меня смотришь.

– И как я на тебя смотрю?

– Так, будто скоро ты проиграешь пари.

Он отстраняется, бредет к сцене, а я горячо выдыхаю. Мое лицо вспыхивает и горит, и желудок скручивается от неприятного ощущения, проскользнувшего по всему телу. Что он имеет в виду? Как я на него смотрю? Что за глупость.