Домой Не По Пути

Дьюал Эшли

– Тише, - протягивает парень, и когда я поднимаю голову, он оказывается совсем ко мне близко, прямо перед моим лицом, - здесь никого нет.

– Его здесь нет, пока ты рядом.

– Значит, я никуда не уйду.

– Правда?

Уильям неожиданно поправляет мои волосы и проходится пальцами по щекам. Я на него смотрю и не узнаю его. Его взгляд совсем другой, не такой, как прежде, и мне ничего не остается, как тонуть в этом взгляде. Мне нравится такой Уильям Гудмен.

– Правда, птенчик. Иди сюда.
– Парень ложится рядом и притягивает меня поближе.

Я не сопротивляюсь. Кладу голову на его грудь и крепко зажмуриваюсь, ведь боюсь, что отец вновь появится в комнате, что он вновь меня ударит или ударит Уилла.
– Все будет хорошо, слышишь? Здесь никого нет, только ты и я.

И это последнее, что я слышу, прежде чем проваливаюсь в сон.

Отец больше не приходит.

ГЛАВА 12.

Я просыпаюсь от ноющей боли. Раскрываю глаза и скручиваюсь, будто в живот мне хорошенько врезали. Виски мгновенно вспыхивают. Все тело вспыхивает, и мне внезапно становится так паршиво, что я неуклюже скатываюсь с постели. Закрываю пальцами рот, мельком вижу на кровати кого-то еще и несусь вон из комнаты. Мои ноги сплетаются, но я чудом добираюсь до ванной комнаты и с глухим стуком падаю рядом с унитазом.

Господи. Никогда в жизни мне не было так плохо. Все мое тело скручивает, а перед глазами мельтешат разноцветные точки. Ох. Я упираюсь ладонями о край туалета, а затем, громко и прерывисто дыша, кладу голову на сидение.

– Черт, черт, - меня качает. Я бы упала на ледяную плитку, но боюсь, что меня опять вывернет наизнанку, потому я крепко зажмуриваюсь и стискиваю в кулаки руки. В висках пляшет пламя. Чувствую, как тошнота вновь подскакивает к горлу, но всхлипываю и дико выругиваюсь, решив, что обойтись сейчас без сквернословия - значит слицемерить.

– Можно?

– Нет!
– Хриплю я, но, естественно, парень все равно заходит в ванную, и мне ничего не остается, кроме как ощутить себя еще более паршиво.
– Уйди, Уилл. Пожалуйста.

– Ты как?

– Угадай.

– Что ты приняла вчера?

– Наверняка, что-то мозговыносящее, раз сегодня мы очнулись в одной постели.

– Ты так быстро унеслась. Не думал, что ты вообще меня заметила.

Уилл протягивает мне полотенце, а я стыдливо выдыхаю. Поверить не могу, что мы с ним спали вместе, что сейчас я облокачиваюсь лицом о грязное сидение унитаза. Что со мной? Где я? Почему это происходит? Мне неожиданно становится так обидно, что злость вскипает в венах диким пожаром, и теперь я смотрю на Уилла не виновато, а разъяренно.

– Как это произошло? Я ничего не пила.

– Мне тоже интересно.

– А разве интересно, когда знаешь ответ?

– Что?
– Брови парня подскакивают вверх, и он замирает.
– Что ты имеешь в виду?

– Ты знаешь - что.
– Я кидаю полотенце обратно Уильяму.
– Развлекся?

– Как раз таки - нет. Я бы развлекся, если бы не ты и не твой приступ.
– Он бросает полотенце мне в лицо, но я ловко перехватываю его в воздухе

и свожу брови.

– Какой еще приступ?

– Истерический.

– Что ты несешь?

– Ты забыла про свои глюки? Забыла, как боялась, что в номер заявится твой отец?

– Что?
– На выдохе шепчу я и распахиваю глаза. Меня будто по лицу ударили. Гляжу на Уильяма и хватаю губами воздух, разрываясь между стыдом и шоком.
– Я не...

– Могла, - перебивает парень и неожиданно стягивает через голову футболку. Я тупо гляжу на него, хлопаю ресницами, а он подходит к душевой кабинке.

– Ты что творишь?

– В смысле?

– Уилл, господи, выйди отсюда!

– Но я хочу помыться.
– Он расстегивает ширинку.
– В чем проблема? Я тебя ведь не прогоняю. Делай свои дела, а я - свои.

– Ты шутишь?
– Глаза у меня, наверно, на лоб лезут, когда он стягивает джинсы.
– У тебя явно какие-то проблемы, парень. Серьезные проблемы.

– Это не я сижу в обнимку с унитазом.

– Нельзя просто взять и..., - он снимает трусы, а я в ужасе отворачиваюсь. Черт меня дери! Что он делает? Я слышу, как Уильям захлопывает кабинку, и покрываюсь румянцем до кончиков пальцев.
– Боже, да ты чокнутый!
– Вскакиваю на ноги.
– Меня сейчас снова вырвет, честное слово.

– Я настолько плох?
– Сквозь шум воды спрашивает парень.

– Нет, ты неотразим.

– Так, может, ко мне запрыгнешь, птенчик?

– Ну, если ты позволишь.

– Серьезно?
– Уильям приоткрывает кабинку и вытаскивает наружу голову. Волосы у него мокрые, скатываются по скулам, будто бы пиявки.
– Ну, я позволяю.

– Ну, я очень за тебя рада, - язвительно закатываю глаза. Так и хочется врезать Уиллу по башке. Что он вообще творит? Совсем с катушек съехал.

– Я так и знал, что ты обманываешь. Ты лгунья, птенчик.
– Гудмен вновь исчезает за дверцей, а мои руки взмахивают на бедра.
– Всего боишься. Даже себя боишься.

– Давай без философии.
– Морщусь и стягиваю с себя лифчик через футболку. Меня будто сдавливают чьи-то пальцы. Дышать невозможно. Кидаю бюстгальтер на скользкий пол и оборачиваюсь к зеркалу.
– В другой раз поумничаешь.

– Как скажешь.

Я протираю ладонями лицо и умываюсь, старательно не косясь в сторону душевой кабинки. Живот крутит, но мне легче. Возможно, организм понял, что есть вещи намного страшнее безумных глюков. Например, Уилл Гудмен и его желание продемонстрировать все свои достоинства.

Я завязываю волосы и выкатываюсь из ванной, с трудом представляя, что делать. Я понятия не имею, что на меня вчера нашло, и мне жутко стыдно, что Уильям слышал все мои слова, касающиеся отца. Что я наговорила? Что успела сделать? Надеюсь, рядом мы лежали лишь потому, что он воспитанный джентльмен и пытался успокоить меня своим присутствием. А не потому, что я рухнула ему в объятия и наговорила какой-то чепухи.

В гостиной сидит Кори. Он растерянно вскидывает брови, когда я захлопываю дверь ванной комнаты, и усмехается: