Дон-16, или записки везучего попаданца-южанина
Шрифт:
Чувствую сейчас кого-то бить будут, надо вмешаться, да побыстрей. Вбегаю в кусты, там человек десять красноармейцев сидят, общаются, а двое уже и сцепились.
– Ну и что тут происходит, - гаркнул я, - что за ор, а драки нет?
– Смирно, товарищ комдив, мы тут беседуем, - говорит один, который держит второго за грудки.
– Товарищ комдив, Панченко говорит, что западнэнцы не предатели, так ведь они поголовно бегут к немцам.
– Брешешь, Гречаный, нет среди советских народов - народов предателей, есть лишь отдельные личности предатели, - и Панченко заносит могучий кулак, для удара по физиономии Гречаного, внутриукраинские разборки понимаешь ли.
– Панченко, Гречаный, отставить, сели оба, поговорим.
Оба
– Ребята, Панченко прав, среди советских народов, нет народов-предателей, но среди западных украинцев и среди западных белорусов, переметнувшихся больше, и этому есть объективное объяснение. Так вот, остальные народы СССР, в славной семье коммунистических народов давно, и почти все мы, выросли при Советской власти, а западные области Украины и Беларуси в СССР только второй год. Думаете можно за два года вычистить народ от всяких бывших, от дворян, буржуев, кулаков, воинствующих поповичей? Скажем там, где я вырос, в Таджикской ССР, последнего басмача, выловили только год назад, и это за 23 года, а что же ожидать за два года?
Да перевертышей или прислужников мировой буржуазии, среди западных украинцев и белорусов, чуть больше, но это не значит, что все они такие. Вот тот же красноармеец Бажура, посмелей других был, сжёг танк, и погиб. Хотя по твоим словам Гречаный, Бажура давно должен был у немцев полицаем быть, так нет же. Теперь о греко-католиках, или по другому униатах, думаете только они проклинают Советскую власть и желают победу Гитлеру? Нет, о том же молятся денно и нощно и православные священники, и муллы и даже некоторые раввины. Это те, кому не нравится наша Страна, те, кто бежали от Советской власти, и пригрелись за границей, так что не от религии зависит предательство и не от места рождения, а от личности самого человека. Есть и такие священники, причем и среди греко-католиков, кто молится за нас, за Красную армию, за то, что бы наша армия, прогнала фашистов. И еще, вон Тарас Онищук, самый, что ни на есть махровый западник, и не смотря на это, он прошёл всю Гражданскую войну в Испании, а теперь с нами, даёт жару фашистам. И не только Бажура и Онищук, помните, за нас все незаможники и Галичины, и Волыни и Подолии и Полесья, а против нас, все местные буржуи, агрессивные попы, капиталисты и националисты. Так что Гречаный, три наряда вне очереди, отработаешь на погрузке/разгрузке, ясно?
– Ясно!
– Кто командир отделения?
– Красноармеец Омелюстый, то есть я, - отвечает худощавый рыжий паренек, весь покрытый веснушками.
– Красноармеец Омелюстый, пошли, поговорим, - и пошел к штабу, веснушчатый догоняет, и я шепотком ему говорю, - запомни красноармеец Омелюстый, подобные речи надо пресекать на корню, понял?
– Понял, товарищ комдив!
– И за этим Гречаным приглядывай, как бы он еще чего не учудил, а станет распускать язык, то за уши его и к особистам, не хватало нам раздоров внутри.
– Понял вас, товарищ комдив, так и сделаю, разрешите идти?
– Иди, и помни, что я сказал.
И рыжий парень убежал, одной рукой придерживая приклад висящего на спине немецкого карабина.
Иду, на ужин, надо Савельеву сказать, пусть в каждой роте по комиссару назначит, а то ж и до межнациональных или межрегиональных разборок (западник-восточник, или скажем туляк-омич, картвел-мингрел) недалече.
Кстати матриархатых бабёнок я обломил, поел и завалился спать, фиг вам, не вам решать, решать мне!
Глава II " Мышеловка в Хлопечно - II "
Полночь, 10 августа 1941 года где-то в Белоруссии (в 15-25 км от госграницы СССР).
Немцы,
Нашим-то что, лежат себе в окопе, да стреляют на вспышки, да по голосам, первая же шпринг-мина, вероломно взорвавшаяся под ногами своих бывших хозяев, разбудила меня и остальных, тех, кто напрямую в окопе не были, на всяких случай Ахундов и Топорков, стали подтягивать туда, на место потенциального прорыва. Нельзя фашистам дать избежать "болотного стояния", пусть своим рылом покушают то, что пришлось вкусить нашим бойцам.
С автоматом в руках (и маузер в деревянной кобуре болтается на боку) бегу к месту боя, а там только меня и не хватает, с воем к бою присоединились наши небельверферы, кто-то из красноармейцев Топоркова, кидает немецкие осветительные ракеты, правильно, бей фашистов при свете. Очень приятно погромыхали взрываясь небельверферовы реактивные мины, видно, как по полю на окраине Хлопечно летают тела наступающих фашистов (местами куски тел).
И тут (согласно плана или плану?), танки рванули вперед, на Хлопечно, болотники никуда не денутся, особо некуда им деваться, потому советские броненосные машины (местами экс-германские) постреливая пулеметами, быстро преодолели нейтральную зону и вошли в расположение обороняющихся гитлеровцев, за танками бежит пехота, не зря устремились же на поле боя отдохнувшие полки Ахундова и Топоркова.
Оборонительные позиции фашистов распаханы артиллерией, танками и миномётами, да и трудно стрелять ночью по танкам, потому противник успел подбить только два танка, один Т-28 и один Т-26 (один из последних двадцать шестых), а потом не до того было, пушкари крестоносные, бросив свои орудия решили отнять лавры Усейна Болта.
А тут и звягинцевские ударили, с тыла, врываясь на плечах бегущих в Хлопечно гитлеровцев, потоки бегущих от топорково-ахундовских полков, смешались с потоками бегущими от звягинцевско-лесной дивизии, сбоку, в потоки и водовороты гитлеровцев, рубая шашками, ворвались опсищуки. И впереди скачет сам Бондаренко, его блескучая сабля вертится как пропеллер, рубя при этом бегущих в панике немецких горе-вояк. Нечего было им соваться ночью, на нас, мы то того и ждали, и всем этим кстати управляет сидя в штабе Семенов, нет, хороший комдив будет у ДОН, хороший комОН в ДОН!
Кстати, утром выяснилось, что кавалеристы наши зарубили и майора Краузе, но вот кто именно, да когда именно, этого уже не знает никто. Потому как дело, сделанное в темноте - тёмное дело. Все скакали, все рубили, озверев немцы открыли огонь из пулеметов и автоматов по всадникам, но осознав, что пули попадают не только в наших сабельников, но и в мечущихся по центральной площади гитлеровцев (до куда доскакали опсищуки?!), потому огонь был остановлен.
Стало светать, и толпы сдавшихся гитлеровцев потянулись в наш тыл, а остатки непримиримых нацистов, забились в здание горкома и дома культуры, что на центральной площади. Ничего выбьем оттуда, бежать им некуда, разве что прорыть подземный ход, километров на двадцать, но это нереально.