Дон-16. Часть 2 (Освободительный поход)
Шрифт:
Посовещавшись с Игорем, Онищуками (испанцем и разведчиком) и Ахундовым, высылаем роту наиболее сильных бойцов с тремя ротными и одним батальонным минометами, да с четырьмя трешками немецкими, к мосту. Как бы очухавшийся противник не накрутил из Хельмута и его бойцов котлеток диетических. А рота с минометами, да четыре танка, это уже дважды козырный туз.
Тем более скоро к ним присоединятся Абдиевцы, ну все зачистка, назначил Ахундова дежурным и спааааааать. Устал как гимнаст на квадратном шаре, или слон пытающийся перенести Памир на Монблан, короче сильно
Меня нет, я сплю-ю-ю-ю-ю, прям в ганомаге, мне пофиг, я сплю.
28 июля (день) 1941 года где-то в Польше (в 5-20 км от границы СССР).
Просыпаюсь, потягиваясь и позевывая (челюсть трещЧит аж) выскакиваю из гавномага, кстати на редкость уродливое произведение сумрачного тевтонского гейния (или гения). У ганомага сверкая как новенький пятка стоит, стоит Великов (ударение не на Е, а на И).
Кстати, я его вчера во время боя не заметил, он где-то пропадал, может, нарыл чего вкусного, зряж блестеть не будет.
– Здравия желаю товарищ капитан, разрешите обратиться!
– Младлей, может я сперва личико омою, а то у нас у узбеков не принято, с немытой харей общаться с бравыми младшими лейтенантами.
Младлей хлопает глазами, и видимо движения его ресниц и есть разрешение на мордомывство. И я бегу в северо -западном направлении в поисках воды, ну щобы оросить животворной влагой заспанную мордуленцию. Натыкаюсь на колодец, у колодца какая-то пани набирает воду, и я терпеливо жду, когда паненка наберет два ведра воды и свалит с горизонта. Пани набрала не спеша воду и ушла покачивая ведрами и бедрами, то есть бедрами и ведрами, стоп!!! Плевать на шикарные бедра полячки, может она мне классово чуждая. И вообще Маша!
Закидываю ведро в колодец и вытягиваю, скрипя цепью, затем ставлю ведро на бортик колодца, и начинаю омовение. А с полотенцем засада, его нет у меня, и омыв лицо и руки, пытаюсь осушиться по-собачьи, и от меня во все стороны (кроме колодца) летят веселые брызги. Все я готов как говориться и к труду и к обороне, ну конечно больше всего я готов к завтраку. Вдруг сзади кто-то гаркает:
– Разрешите обратиться, товарищ капитан, - оборачиваюсь, а это Великов.
– Ну, ты Великов прям репей, скотч прямо какой-то, ну говори, чего хотел.
– Мы товарищ командир пленили командира н-ской легкопехотной дивизии вермахта полковника Отто Штирмайера и в довесок к нему коменданта стации майора Генриха Браунмюллера.
– Так, так, так, они что сами к тебе приперлись, мол, милый младлеюшка заарестуй нас противных? И вообще ты завтракал?
– Нет пока товарищ капитан.
– Ну, вот пошли вместе позавтракаем и поговорим, как ты поросенок прыткий смог таких кабанов спеленать.
Нашли мы старшину, и старшина отвалил нам от своих щедрот две банки сосисок консервированных и банку какой-то каши, подогнал так же чаю и галет. Не пожадничал старшина, а че жадничать мы ночером захватили станцию и тут много чего вкусного (даже в гастрономическом смысле слова).
Сидим жрем, и Димон начал повествование:
– Товарищ майор госбезопасности мне поручил командовать
– А почему полковник без дивизии своей?
– А я знаю? Мы ж без вас пока не допрашивали.
– Ну, ты кадр товарищ младший лейтенант.
– Какой такой кадр, товарищ капитан?
– Помнишь, товарищ Сталин сказал "Кадры решают все", вот про таких как ты он и сказал. Ладно, поели и хватит, пошли допрашивать немчуру, к нам впервые целый комдив попался, растем ребятки. Веди к своему оберсту.
И я пошел за Дмитрием, он привел меня к какому-то пакгаузу, мол здесь полковник (и майор тоже).
Вхожу в какую-то комнату ведомый Ариадной со званием младшего лейтенанта (хотя больше подходит Сусанин, все-таки дядь Ваня русский был, да и в Польше мы).
На стульях у стены сидят три особи (или особы? а какая разница) в форме вермахта, значит один полковник, другой майор, а третий по бегающим глазкам денщик наверно.
– Великов, ты по-немецки хорошо говоришь?
– Нет вообще не говорю.
– А как мы по-твоему будем с немчурой общаться, может они в узбекском секут?
– Понял, - и младлей поскакал искать Артура. И за несколько мгновений ок (очей?) прискакал обратно с Круминьшем под мышкой, мол получай толмача.
– Здравия желаю товарищ капитан.
– И тебе не болеть Артур, ну что, пообщаемся с твоими товарищами?
И тут Артур затараторил с третьим немцем, тот чего-то негодовал, чуть ли не кричал на Артура, офигеть, почему? Латыш, что немцу денег должен?
– Артур, чего он орет как недорезанная свинья?
– Вы бы знали товарищ капитан кто это, вы бы и не так кричали.
– Ну-ка давай подробней, я тебе не колдун, для меня, что мысли читать, что по-немецки говорить. Все одно минус бесконечность.
– Так это начальник местного абвера гауптман Густав Кранке, бывший мой командир, прошу любить и жаловать. Да он и по-русски может говорить.
– Мистер Кранке, гуд монинг, ай глед ту си ю (ну не знаю я немецкого, и лицом в грязь низя ударить перед фашистом).
– Господин русский офицер, у меня направление работы Россия, потому я английский знаю не так хорошо, как русский, давайте на русском.