Дон Алехандро, человек и чародей
Шрифт:
— Именно, — согласился Хуан. — Я — спать. Меня дергать, только если случится нечто из ряда вон выходящее.
Младший маг чувствовал себя обворованным. Это было не первое его задание, но первое на выезде, а ему не давали себя проявить. Можно сказать давили любую инициативу на корню. Но он понимал правоту старших товарищей и поэтому смирился с их решением. И с тем, что не будет докладывать ни о странном маге с ками, ни о призраке Торрегросы.
Глава 13
Городок, рядом с которым
Решили мы ехать на первом же утреннем дилижансе. Отправлялся он немного не в ту сторону куда нам было нужно и получалось, что мы делаем большой круг, но у нас было в приоритете уйти подальше от чародеев, разыскивающих уцелевших в ритуале. Задерживаться в Вилье смысла не было — все, что собирался тут сделать, я уже сделал. И даже больше. Подцепленное посмертное проклятие Алехандро Торрегроса сильно осложнило жизнь, потому что выходило, что мне придется убить толпу посторонних людей. Убить просто потому, что в них есть королевская кровь. И это шло в разрез с моей моралью. Одно дело, когда расправляешься с тем, кто пытался тебя уничтожить, и совсем другое — с теми, кто тебе не сделал ничего плохого. Кто, собственно, был такой же жертвой, как и Алехандро Торрегроса.
Ситуация казалась столь омерзительной, что по дороге к станции дилижансов я прямо спросил у ками:
— Шарик, а что будет, если я забью на требование призрака Торрегросы?
— Ничего хорошего. Сдохнешь. Причем будешь сдыхать долго и плохо и посмертие не получишь. Так что даже не думай в эту сторону. Сам ерунду свалял, сам и расхлебывай. Своей вины не отрицаю. Ты-то не знал, а я должен был подумать, что тянет тебя в Вилью не просто так. Но ты тоже хорош: кто же в здравом уме кается перед призраком?
На моей памяти ками впервые признал за собой вину и даже не заикнулся о том, что тоже умрет, что косвенно подтверждало правдивость его слов. Хотя не забыл пройтись по моей глупости — болтать в комнате Алехандро мне не стоило. Но что поделать? Я действительно чувствовал себя виноватым перед парнишкой, у которого отобрали жизнь.
— Понимаешь, Шарик, убивать тех, кто мне ничего не сделал, для меня плохо. Я сторонник гуманизма.
Нет, если на меня нападают, гуманизм уходит на второй план, а на первый выступает желание выжить. Но убить кого-то превентивно, только из-за того, что от меня это потребовал призрак?
— Ты это брось, — недовольно сказал ками. — Погибнут только оставшийся королевский сын и те, кем собирались закреплять магов. Если ты ничего не сделаешь, то их все равно убьют и смерть будет куда хуже. Так просто тихо уйдут на перерождение, а там уж как повезет. А после алтаря умирают насовсем. Плохая смерть.
На мой взгляд, любая смерть была плохой, не бывает хорошей смерти.
— Постой, а как же те, которые маги?
—
— Точно?
— У тебя условие «Не должно остаться наследников». Какие наследники от кастратов, балбесина? Они останутся живыми. Хотя… Разве это жизнь? — ками мечтательно вздохнул, наверняка вспоминая свою камию. А может, и не одну, если учесть среднюю продолжительность жизни этих паукообразных. — По факту, у тебя выбор: умирают либо трое, либо четверо.
— В смысле? Откуда четверо?
Ками артистично вздохнул, намекая на мою тупость.
— Либо принц и две жертвы, либо я, ты и две жертвы. По-моему, выбор очевиден, даже если не знать о плохой смерти, которая будет во втором случае.
— А их точно только двое? В смысле жертв.
— Точно. Больше двух магов на алтарь не отправляют. Повторять нельзя. Запасных жертвенных детей не делают. Ритуалы слишком дорогие для королей, во всех смыслах этого слова.
— Откуда ты это знаешь?
— Хандро, я же лично видел, как все это начиналось. Даже если внезапно что-то поменялось, то запасных жертв все равно убьют. Короче, пострадать еще успеешь. Прямо сейчас ритуал не проведешь, так что выбрось из головы эти мысли на ближайшие несколько месяцев.
— Зачем только Бельмонте придумал это дерьмо?
— Глупый вопрос. Он получал слепок знаний и процент с силы мага. На вопрос, зачем ему это, тоже могу ответить. Дело даже не в том, что силы много не бывает, а в том, что есть порог, после которого на мага не действует проклятье. Думаю, Бельмонте хотел выскочить из западни дона Леона. Но не получилось. Дон Леон — великий чародей. Не то что некоторые.
Шарик загрустил и замолчал. Зато внезапно заговорил Серхио.
— Дон Алехандро, мы как раз рядом с рынком идем. Может, докупим чего? Время есть.
Времени было даже с запасом, потому что мы уходили совсем рано, чтобы в голове сонного ночного дежурного не отложились воспоминания о внешности Серхио. Завтраком пришлось пренебречь, так что идею Серхио я поддержал, поскольку, судя по доносившимся запахам, на рынке торговали и горячей едой.
— Нам что-то нужно?
— Еды бы набрать. И на завтрак, и вообще. На станции дилижансов обычно все продают втридорога.
— Хоть кто-то иногда использует голову по прямому назначению, — сказал Шарик. — О важном думает, а не о всякой ерунде. Мясо для меня не забудь купить. Знаешь, такое, вяленое полосками.
Под напором сразу двух соратников и милых сердцу запахов я повернул к рынку и почти сразу замер, увидев то, что нам сейчас действительно нужно.
— Серхио, нам нужна крытая повозка или маленький фургон, — выпалил я. — Такой, чтобы было достаточно одной лошади. Во-первых, не нужно проверять, умею ли я ездить верхом. Во-вторых, мне необязательно будет постоянно держать маскировку. В-третьих, мы сразу становимся независимы от дилижансов и нас будет сложнее отследить. И в-четвертых — крыша над головой.