Дон Алехандро и Тайное Убежище
Шрифт:
— Не оно. — Кухарка выпятила свою грудь, которая выглядела куда внушительней. — Я всю жизнь на Сангреларе прожила, мне ли не знать?
— Сильвия говорила — сангреларское! — рявкнула Хосефа, вываливая свой главный довод.
— Какая-такая Сильвия?
— Чародейка сильная.
Шарик, опять взобравшийся на меня, постучал по плечу.
— Ты не отвлекайся, картошку чистить начинай. Я их знаю: спорить будут до бесконечности.
Советом Шарика я воспользовался и, вывалив картошку в таз, начал ее промывать. На мои
— Дура она, а не чародейка, — припечатала кухарка. — Потому что сангреларское растение и растение, выращенное на Сангреларе, — это не одно и то же.
— Да ты что? — Хосефа стала выглядеть еще воинственней. — Ты прям разбираешься лучше любой чародейки?
— Той, которая Сангрелара не нюхала? Конечно, — уверенно ответила кухарка. — Ежели растение сюда привезти и вырастить, сангреларским оно не станет. Может, свойства какие и приобретет, за то сказать не могу. Дон Леон что-то такое пытался делать. Может, он и привез это растение сюда.
— В некотором роде, поспособствовал, — признал я, приступая уже к чистке картофельных клубней и с интересом наблюдая за эпической битвой двух женщин. Пока на словах.
— Как я и говорила! — Кухарка посмотрела на Хосефу с видом: «Что, съела?»
— Не знаю, не знаю, Сильвия была уверена, что это истинно сангреларское растение. Она чародейка, ей лучше знать, чем таким, как ты, кто в жизни выше сковородки не поднимался.
Внезапно Жирнянка метнулась в коридор, а Шарик не успел даже до конца произнести фразу: «Все, сейчас начнется драка», как эта самая драка и началась. С визгами, вырыванием волос и ударами по противнику всем, что подворачивалось под руку.
— А ну, прекратить! — рявкнул я.
Но, видимо, недостаточно командным голосом, потому как внимания на мой вопль не обратили. Как разнимать дерущихся женщин, вооруженных кухонной утварью, я понятия не имел. Честно говоря, такое при мне вообще случилось впервые. Причем дрались, самое обидное, даже не из-за меня, а из-за картошки…
Порядок навел Болуарте. Его герцогское «Стоять!» было приправлено изрядной порцией чар и разметало противниц по противоположным углам кухни. И как это я сам не додумался? Но вот даже в голову не пришло задействовать чары. Прав Шарик: нужно начинать думать как чародей. Вон, Болуарте колдует как дышит. Для него это процесс естественный, ему не надо вспоминать, что он владеет чарами.
— Что здесь произошло? — столь же сурово вопросил герцог.
— Сумасшествие из-за сангреларского растения, — шмыгая носом, из которого текла струйка крови, пояснила Хосефа. — Один его вид сводит людей с ума. А дон Алехандро его собирается еще и есть.
— Сама дура и на других наговариваешь, — огрызнулась кухарка, выглядящая куда менее поврежденной.
— Вот именно, что я не ела, а только посмотрела, и уже такие проблемы.
— Хосефа, иди отсюда, — страдальчески скомандовал я. — Твои проблемы с головой с картофелем не связаны. А если и связаны, то тебе уже поздно переживать и за нас, и за себя. Короче,
— Я же о вас всех переживаю, — дрожащим голосом сказала она.
— О нас не надо переживать, — заявил Оливарес, который уже тоже оказался на кухне.
Да и не только Оливарес — женский скандал спровоцировал перемещение толпы, и теперь на меня смотрели все те, кто не так давно увлеченно выяснял в гостиной, кто станет первым подопытным поедателем картофеля.
— В чем вообще суть проблемы? — попытался прояснить хотя бы для себя герцог.
— Этой дуре не нравится растение, которое дон Леон использовал для опытов, — неожиданно ответила кухарка. — Обычное растение, не сангреларское.
— Сангреларское, — заспорил теперь уже герцог Болуарте, сразу ухнув в глазах кухарки в глубокую пропасть.
— До дона Леона его здесь не было, — все же снизошла она до ответа. — Значит, считать сангреларским его нельзя.
— И он накапливает нехорошую энергию только в кожуре, — добавил я, потому что это уже проверил. Картофельные клубни сияли своими свежепочищенными боками и просили их порезать на мелкие картофельные ломтики, чем я и занялся. Местная кухарка за моими действиями смотрела с одобрением, но помочь желания не выражала. Как-никак, почти чародейский овощ, нужна особая осторожность.
— Тогда это действительно не сангреларское растение, — признал Болуарте. — И вы правы: все вредное остается в кожуре, значит, есть его можно безбоязненно.
— И вы туда же, — Хосефа всхлипнула, а потом разрыдалась и ушла из кухни. Недалеко ушла, потому что комната для прислуги была совсем рядом, и завывания служанки были прекрасно слышны.
— Никуда не годится, — проворчал Болуарте. — Нас слишком много на такое небольшое Убежище. Мы свихнемся раньше, чем что-то прояснится. Я — точно.
— И что вы предлагаете?
— Переместиться в какой-нибудь из моих домов.
— Тогда наши противники узнают, что как минимум вы выжили. Нужно сначала дождаться ответа на письма, — предложил Оливарес.
— Смотрю, вам все равно, где спать.
— Не совсем. В тюрьму не планирую. И в гроб тоже. Меня, знаете ли, уже пытались убить. Как, впрочем, и вас. Не думаю, что вашего короля остановит то, что вы будете на своей территории. Узнают — убьют и вас, и всех свидетелей, дон Болуарте, — пессимистично ответил Оливарес и тут же перевел разговор: — Алехандро, чего ты ждешь? Неужели у этой разумной женщины не найдется подходящей сковороды?
Разумеется, у «разумной женщины» нашлась сковорода просто гигантских для этой кухни размеров. Зато желания заниматься жаркой картофеля у нее не нашлось. Как сказала она сама, когда ей предложили это ответственное дело:
— Дон Леон мне этот корнеплод не доверял. Могу испортить.
— Тогда и мы не доверим, — решил Оливарес.
— Почему же? — возразил я. — Под моим наблюдением…
— Алехандро, картофеля слишком мало, чтобы рисковать, — умоляюще сказала Исабель. — Только вы, как ученик дона Леона, можете его правильно приготовить.