Дон Карлос. Том 1
Шрифт:
— Где он?
— Пойдем, пойдем, сынок, я тебя проведу! Он там, в моей парадной комнате, в приемной, — сказала старуха.
— Вот тот, кого вы ожидали, благородный дон, — громко проговорила Сара, вводя Тобаля, своего сынка, в приемную, где у окна стоял человек в маске, в шляпе и закутанный в темный плащ. Слабый свет лампы освещал фигуру незнакомца. Увидя палача, он слегка поклонился ему.
Царцароза посмотрел на него саркастическим, холодным взглядом.
— Что вам угодно, сеньор? — спросил он наконец.
— Вы Царцароза, мадридский
— Верно, сеньор.
— Так! А Сара Кондоро, герцогиня, ваша мать? — продолжал незнакомец, рассматривая с любопытством палача.
— Так она вам сообщила и это, сеньор? Обычно она умалчивает об этом.
— Она мне не сообщала, я узнал от других! Мне говорили о вас, как о человеке очень честном.
— Насколько может быть честным человек, занимающийся нечестным ремеслом, — ответил Тобаль Царцароза серьезно.
— Во всяком положении можно быть честным человеком, а равно и в вашем, хотя ваше занятие действительно не из приятных! Мне весьма интересно видеть вас и узнать поближе.
— Многие, глядя на меня, не подозревают, что им придется когда-нибудь познакомиться со мной ближе, чем они сами того желали бы!
— Как я должен понять вас?
— Я хочу сказать, сеньор, что не каждый знает, где ему придется умереть и кто закроет ему глаза!
— Это несомненно, но поговорим о деле, — сказал незнакомец, которому разговор палача не понравился, хотя самого его он продолжал рассматривать с большим интересом. — Вы пришли сюда по моей просьбе и, надеюсь, не откажетесь исполнить мое желание! Получили вы деньги?
— Ничего не знаю ни о каких деньгах и не прошу никаких, не заслужив их!
— А, стало быть, вы очень горды!
— Не хотите ли вы сказать, сеньор, что палач не имеет права быть гордым? — спросил Царцароза высокомерно.
— Но в настоящем случае дело идет не о подарке, деньги предлагались не даром, вас просят оказать услугу, а услуги даром никто не оказывает.
— Смотря по тому, какого рода услуга, сеньор!
— Разве Сара Кондоро ничего не сказала вам об этом? И не дала вам даже понять, в чем дело?
— Она говорила об отсрочке одной казни.
— Алано Тицона!
— Поджигателя и разбойника!
— Извините, — прервал палача незнакомец, — о разбойничестве Тицона ничего не сказано в приговоре, так как доказательств нет. Алано Тицон заподозрен только в поджоге!
— В поджоге с намерением кражи!
— В приговоре это значится, об этом не спорю, но ведь всегда так говорится в подобных случаях.
— А при поджоге погибли люди, — продолжал Царцароза.
— Не будем больше говорить об этом! Обвинения против Алано Тицона ничем не подтверждены и не доказаны. И потому по делу его будет проведено новое следствие, но для этого необходимо, чтоб исполнение приговора, которое, как я слышал, должно состояться на днях, было отсрочено.
— Казнь назначена на послезавтра!
— Ее нужно оттянуть на несколько дней или недель! Подумайте, ведь
— Оставьте при себе ваши деньги, сеньор!
— Вы слишком поспешно отказываетесь. Не торопитесь, подумайте хорошенько.
— О подобных вещах нечего думать!
— Все зависит от отсрочки казни! Если это удастся, тогда Алано Тицон будет оправдан, правота его будет доказана! Вы поможете в этом случае правому, хорошему делу, а не дурному, мастер Царцароза.
— Каким бы правым и справедливым оно ни было, сеньор, не в моей власти его отложить! Обратитесь в верховный суд, к министру, там могут разрешить эту отсрочку!
— Это не привело бы к цели, невозможно ничего добиться за такой короткий срок. Вы один можете спасти приговоренного, сказавшись больным и таким образом отсрочив его казнь!
— Вы ошибаетесь во мне, сеньор, я принадлежу к числу людей, считающих всякий обман, всякую ложь за грех!
— Мастер Царцароза, убеждения ваши хороши, но вы доводите их до крайности!
— Я жалею каждого, кто не доводит их до такой крайности, сеньор, — ответил палач. — Только строго придерживаясь этого правила, можно быть во всяком положении честным человеком, в чем, впрочем, нет никакого особенного достоинства и что составляет не более как долг каждого человека, сеньор!
— Стало быть, вы наотрез отказываетесь исполнить мою просьбу, отказываетесь от моего предложения? — спросил незнакомец.
— Вы должны были ожидать этого, сеньор, по отзывам, дошедшим до вас обо мне. Если вы слышали, что я человек честный, как же вы могли думать, что я соглашусь на дело нечестное, на услугу нечестную? А согласитесь, что вы от меня требуете нечестной услуги!
Слова эти, очевидно, неприятно подействовали на незнакомца, он сделал резкое движение.
— Стало быть, ничто не может заставить вас отступить от вашего решения?
— Ничто, сеньор.
— Даже если б вам угрожала опасность?
— Какая же опасность может мне угрожать, сеньор?
— Мало ли что случается на свете, можно ли знать, что ожидает нас завтра…
— Если вы так говорите, то, вероятно, знаете о каком-то злом умысле против меня!
— Я хотел лишь вас предостеречь.
— Благодарю вас и приму свои меры, чтобы ваше предостережение не сбылось.
— Итак, вы остаетесь при вашем решении, мастер Царцароза?
— Оно непреклонно и неизменно, сеньор.
— И Алано Тицон должен, стало быть, умереть послезавтра?
— Так указано в предписании, данном мне!
— Он будет казнен официально, открыто на площади Кабада?
— Да, это так.
— Алано Тицон уже передан в ваши руки?
— Да, сегодня вечером он был передан мне.
— Благодарю вас, мастер Царцароза, и сожалею, что мы с вами не нашли общего языка, — сказал в заключение незнакомец, протягивая руку палачу. — Будьте счастливы.