Дон Карлос. Том 1

Борн Георг Фюльборн

— Да, принципе, вы правы; внушив ему это, рисуя пред ним возможность такой карьеры, можно его подтолкнуть на все! Удивляюсь вашей проницательности, вашему умению извлекать из всего пользу, удивляюсь вам, принципе!.. — воскликнул опять Доррегарай. — Это, конечно, отдаст его в наши руки, и он послужит нам орудием для осуществления наших планов!

Граф Кортецилла холодно улыбнулся восторженным похвалам генерала, как будто не придавая им никакого значения и даже пренебрегая ими.

— Все это так просто, что не

много нужно сообразительности, чтоб придумать, — сказал он холодно, — не более, как прямая дорога к цели, которую всякий может видеть и найти!

Разговаривая таким образом, спутники продолжали следовать за прегонеро. Он уже дошел до конца улицы, миновал последние дома и круто повернул на дорогу, которая вела ко двору палача.

Некрасива эта прибрежная местность Мансанареса — ровная, песчаная пустыня, усеянная большими камнями; тяжелое, неприятное впечатление производит она как днем, так и ночью.

С одной стороны двора палача находилось несколько старых, обломанных, полусгнивших деревьев.

Пока прегонеро шел к воротам почерневшего забора, окружавшего двор, в глубине двора показались огоньки.

Шагая за прегонеро по глубокому песку, граф Кортецилла и его спутник прервали свой разговор и несколько минут шли в глубоком молчании.

— Что теперь будет, принципе, с вашим планом? — спросил наконец Доррегарай.

— Я решил исполнить его сегодня же вечером, так как наверняка знаю, что Тобаль Царцароза через два-три часа уйдет на площадь Кабада!

— Стало быть, виселицу для Алано Тицона устроят ночью!

— Я полагаю, что нам лучше всего здесь дождаться ухода палача!

— И тогда вы сами пойдете к прегонеро?

— Нет, этого я не хочу! Вы пойдете туда, капитан!

— Я сочту за честь быть исполнителем вашего плана, принципе. Я заставлю его действовать в наших целях — и тогда завтра в Мадриде не будет палача, а значит, казнь Алано Тицона отложится! Царцароза не согласился на нашу просьбу — так пусть поплатится за свое упрямство!

— Я не беру этого на себя, — проговорил тихо Кортецилла, слегка дрожащим голосом, — не хочу подстрекать прегонеро на это дело вследствие некоторых обстоятельств, о которых должен умолчать, а потому предоставляю вам сделать это!

— Не мое дело рассуждать, принципе! Вы приказываете — я повинуюсь!

— Пойдемте туда, под деревья, дождемся ухода палача, и вы отправитесь во двор!

Граф со своим спутником направились к деревьям, а прегонеро в это время подошел к воротам и, найдя их запертыми, позвонил.

Во дворе ходили взад и вперед люди с фонарями и слышался страшный крик и шум.

На звон колокольчика один из этих людей подошел к воротам и отворил их.

Прегонеро хотел пройти мимо него.

— Ого, постойте! — вскрикнул тот. — Кто вы и что вам нужно?

— Мне нужен мастер. Где он?

Работник с изумлением смотрел на огромного

человека, стоявшего перед ним, — прегонеро был выше его на целую голову.

— Зачем вам нужен мастер? — спросил он наконец великана.

— У меня к нему дело, о котором нужно переговорить наедине!

— Мастер занят, и, кроме того, уже ночь, почему вы не пришли днем?

— Значит, были причины прийти теперь, а не днем. Где мастер? Покажите мне, он знает меня.

— Он там, в доме напротив, где горит свеча, — ответил работник, указывая на известный уже нам домик, опутанный виноградными лозами.

— Бенито! Куда ты провалился? — кричали прочие работники, укладывавшие балки и веревки на большую телегу, стоявшую посреди двора. — Что там делает этот лентяй? Иди, что ли! Проклятый, вечно отлынивает от работы!

— Слышите, орут! — заметил Бенито, обращаясь к прегонеро. — Иду, иду! — закричал он потом товарищам. — Чего кричите, будто насмерть замучились работой.

— Он же еще ругает нас! Ах ты, дьявол проклятый! — воскликнули работники и пустили в ход кулаки, продолжая кричать и ругаться.

Прегонеро, не обращая внимания на драку, пошел к дому, расположенному в глубине двора.

Едва он приблизился к нему, как на крыльце показался Тобаль, быстро сошел с лестницы и, не замечая его, направился к работникам, на которых ему достаточно было прикрикнуть, чтобы они тут же успокоились. После этого он вернулся к своему жилью.

— Добрый вечер, мастер! — вдруг раздался возле него голос в темноте.

Царцароза с удивлением остановился и взглянул на гостя, явившегося перед ним так внезапно! Действительно, это могло изумить палача, так как в его дворе и днем-то посетителей не было, не то что ночью!

— Вы не узнаете меня, мастер? — спросил прегонеро, подходя ближе к Тобалю, который тут только узнал говорившего с ним человека.

— Это вы, зачем вы пришли сюда? — холодно спросил Царцароза.

— Я хотел вас видеть, мастер. Ваш образ преследует меня со вчерашнего дня, я не могу от него отделаться.

— Вы думаете, верно, что на моем дворе вы в безопасности? Прежде это было так, но нынче нет, вы ошибаетесь.

— Я пришел сюда, чтобы переговорить с вами, мастер. Выслушайте меня, только не здесь, а в доме; позвольте мне войти с вами.

— Ну, вы не очень-то приятный посетитель. Спокойнее видеть вас выходящим из дома, чем входящим в него, — ответил Царцароза недоверчиво.

— Мне кажется, вы ошибаетесь во мне, мастер! Я только не могу видеть крови. Она, проклятая, губит меня! Спросите герцогиню, может ли она пожаловаться на меня. Из меня можно веревки вить, я смирный, тихий человек, мастер! Вы, особенно вы, можете делать со мной, что хотите, вы меня победили, покорили, я теперь ваш раб.

— Но вы знаете, надеюсь, что вы — уголовный преступник?