Дон Карлос. Том 2
Шрифт:
Все прохожие останавливались от удивления, видя, что этот странный, безобразный человек с лицом, покрытым шрамами, входит в роскошную гостиницу, посещаемую лишь людьми высшего круга, у которых не могло быть ничего общего с такой личностью, столь смешно одетой, с грубыми, резкими движениями и, как было видно по всему, принадлежавшей к самым низшим слоям общества.
Швейцар гостиницы тоже был поражен появлением такого необыкновенного гостя; осматривая великана с головы до пят, он недоумевал, зачем тот мог пожаловать в богатую, роскошную гостиницу; дикая, безобразная наружность прегонеро, внушающая недоверие и самые ужасные предположения о его нравственности, смущала
Прегонеро не смутил ни сам швейцар, ни его изумленный вид, так как это изумление он отнес, разумеется, на счет своего изящного, как он думал, туалета, а потому он очень развязно спросил швейцара, продолжавшего удивленно смотреть на него.
— Где проживает герцог Кондоро? Изумление швейцара усилилось.
— Выспрашиваете сеньора герцога? — переспросил он с недоумением. — Вы хотите его видеть?
— Да, я должен видеть сеньора герцога и говорить с ним! Комнаты, в которых он живет с молодым герцогом, кажется, наверху?
— На первом этаже, — отвечал швейцар, указывая на лестницу с позолоченными перилами и разными украшениями, устланную богатыми коврами и уставленную цветами.
Прегонеро начал подниматься по ее ступеням, швейцар проводил его взглядом, недоуменно покачивая головой. Потом счел необходимым послать вслед за подозрительным гостем слугу, поручив доложить о его приходе дворецкому герцога.
Прегонеро, увидев следовавшего за ним человека, отнес это к услужливой предупредительности и, подходя к передней герцога, вложил ему в руку несколько монет с видом знатного дона.
Хотя Оттон Ромеро, вращаясь давно в низших слоях общества, забыл нравы, обычаи и роскошь салонов, некогда ему хорошо известных, как воспитателю юношества, как прилежному молодому человеку с прекрасными стремлениями, но блеск и изящество комнат, занимаемых герцогом, не произвели на него никакого впечатления, атмосфера, в которую он попал, казалась ему хорошо знакомой, родной, как будто он никогда и не покидал ее.
Слуга, сопровождавший его, пошел доложить о нем, а сам прегонеро в ожидании опустился на стул, обитый дорогим бархатом, положив свою шляпу на стоявший рядом столик.
Слуга скоро вернулся и вслед за ним показался старый Рикардо с выражением любопытства на лице. Слуга удалился, оставив странного гостя вдвоем с Рикардо.
Рикардо не сразу узнал прегонеро и какое-то время смотрел на него вопросительно, вглядываясь, но когда тот поднялся со своего места и подошел к нему, на лице старого Рикардо появилось крайнее изумление.
— А, сеньор Ромеро! — сказал он с вынужденной улыбкой.
— Да, я Оттон Ромеро, вы не ошиблись, сеньор Рикардо, — ответил прегонеро. — Я слышал, что его сиятельство дома, — прибавил он.
Изумление Рикардо достигло высшей степени.
— Вы спрашиваете о его сиятельстве герцоге?
— Будьте так добры, сеньор Рикардо, доложите ему обо мне!
— Доложить о вас? Могу я узнать, что вам угодно?
— Нет, сеньор Рикардо! То, что привело меня к герцогу, я могу сказать только ему и никому больше! Будьте так добры доложить его сиятельству, что его желает видеть Оттон Ромеро, бывший воспитатель молодого герцога!
Старый Рикардо стоял в раздумье, выискивая приличный предлог, чтобы отказать непрошеному гостю, но эта нерешительность и молчание Рикардо вывели прегонеро из терпения, и он громко, раздраженным голосом повторил:
— Поторопитесь, сеньор Рикардо, исполнить мою просьбу; я пришел по очень важному делу.
— Я не сомневаюсь в этом, сеньор Ромеро, но
— Все это давно забыто. С тех пор прошло столько времени, что странно даже вспоминать об этом, — ответил прегонеро.
— Вами забыто, да, сеньор Ромеро, но».
— Ага! Вы хотите сказать, вероятно, что герцог слишком горд, чтобы принять старого знакомого, — заметил прегонеро громко и нахально, — а я так не думаю, потому что дело, по которому я пришел, касается столько же его сиятельства, сколько и меня! И так как оно очень важно для нас обоих и вместе с тем не терпит отлагательства, то я еще раз прошу немедленно доложить обо мне герцогу и попросить его принять своего старого знакомого!
От слов «старого знакомого» Рикардо впору было рассмеяться.
— Его сиятельство очень болен, и к тому же в настоящую минуту он отдыхает.
— Отдыхает? В таком случае я подожду!
— Если бы я знал, в чем дело…
— Повторяю вам, — прервал его прегонеро, — что пока я не могу сказать вам этого, сеньор Рикардо, это было бы нескромно по отношению к герцогу!
В этот самый момент дверь из соседней комнаты отворилась, и на пороге показался старый герцог Кондоро. Привлеченный громким голосом прегонеро, он вышел посмотреть, что происходит в передней. Несмотря на жаркое время, он был довольно тепло одет. Голова его была почти лысая, с редкими седыми волосами; спереди шею старца прикрывала длинная белая борода. Лицо герцога и вся его фигура носили отпечаток болезненности и большой слабости, по всему было заметно, что он близок к смерти, что одной ногой он уже стоит в могиле. Лицо было сплошь в морщинах, руки худые, костлявые. Болезненная, страдальческая внешность этого старца могла вызвать участие и сострадание к нему в каждом человеке, но на бесчувственного прегонеро она нимало не подействовала, ему были незнакомы слабости и болезни, и потому они не производили на него впечатления. Зато заботливый и дальновидный Рикардо с испугом и состраданием смотрел на слабого, больного старца, не в силах избавить его от неприятного гостя, зная, что всякое волнение может если не тут же убить его, то усилить его страдания и приблизить смертный час. У Рикардо было сильное желание вытолкать в шею незваного посетителя! Но было уже поздно: прегонеро, увидев герцога на пороге, сразу узнал его и, не смущаясь его болезненным видом, начал перед ним раскланиваться, а герцог, не узнавая, вопрошающе посмотрел на Рикардо.
Прегонеро опередил Рикардо, поспешно подойдя к двери, на пороге которой стоял старец.
— Оттон Ромеро, — сказал он, тыкая себя пальцем в грудь, — вероятно, ваше сиятельство припомнит мое имя! Я ведь старый знакомый!
Герцог смотрел на гостя с удивлением, и, очевидно, слова «старый знакомый» не вязались в его уме с фигурой, стоявшей перед ним и производившей самое неприятное впечатление.
— Ничего не понимаю, не знаю, кто вы! — сказал он, отрицательно качая головой, и хотел уже удалиться в свою комнату, предположив, что это какой-нибудь нищий, пришедший просить подаяния.
— Я — Оттон Ромеро, ваше сиятельство, я пришел сообщить вам весьма важные вещи относительно молодого герцога, — воскликнул прегонеро.
Рикардо вздрогнул и побледнел при этих словах, но тут же успокоился, предположив, что бывший воспитатель молодого герцога, вероятно, пришел просить денег за помощь в поисках своего бывшего питомца.
Герцог, по-видимому, колебался, выслушать ли ему Оттона Ромеро, но последний вошел уже вслед за ним в комнату и захлопнул за собой дверь перед самым носом Рикардо.