Дон Кихот (с иллюстрациями) (перевод Энгельгардта)
Шрифт:
Такие мысли непрестанно терзали Санчо, пока он медленно и осторожно пробирался подземным ходом.
Наконец, пройдя примерно с полмили по этим мрачным коридорам, он заметил впереди слабый свет. Свет этот говорил о том, что дорога, казавшаяся Санчо путем в преисподнюю, может вывести его на свет божий.
Теперь оставим на минуту Санчо томиться в подземелье и посмотрим, что делал в это утро господин его, Дон Кихот.
Проснувшись
Желая поразмяться, Дон Кихот пустил Росинанта в карьер. Как вдруг на всем скаку его верный конь очутился перед каким-то глубоким провалом. Не успей Дон Кихот с силой натянуть поводья, он непременно свалился бы туда. Но рыцарю удалось сдержать Росинанта на самом краю обрыва. Не слезая с коня, он глянул вниз; провал казался очень глубоким, дно его скрывалось во мраке. Рыцарь только собрался соскочить с лошади, как вдруг ему послышалось, что из-под земли раздаются какие-то крики и вопли. Внимательно прислушавшись, он разобрал слова:
– Эй! там наверху! Да неужели же не найдется христианина, который бы услышал меня, или милосердного рыцаря, который бы сжалился над грешником, погребенным заживо!
Дон Кихоту показалось, что он слышит голос Санчо Пансы. Вне себя от изумления, он склонился над провалом и что было силы закричал:
– Эй! кто там внизу? Кто это взывает о помощи?
– Да никто другой, – ответил ему голос, – как горемычный Санчо Панса, губернатор острова Баратарии, бывший оруженосец славного рыцаря Дон Кихота Ламанчского!
Услышав это, Дон Кихот ужаснулся: ему пришло в голову, что Санчо Панса умер и в этом мрачном подземелье мучится душа бедного оруженосца. Потрясенный этой мыслью, он воскликнул:
– Заклинаю тебя всеми клятвами правоверного христианина, скажи мне: кто ты такой? Если ты – страждущая душа, поведай мне, что я могу сделать для твоего покоя. Хотя мое призвание – заступаться за живущих на сей земле, но я рад оказать помощь и несчастным выходцам с того света.
– Судя по словам, да и по голосу вашей милости, – ответил голос из пещеры, – вы, наверное, сеньор мой Дон Кихот Ламанчский.
– Да, я – Дон Кихот, – ответил наш рыцарь, – тот, чья обязанность помогать всем, кто нуждается в помощи и защите, всем без изъятия – живым и мертвым. Поведай же, несчастный, кто ты такой. Если ты в самом деле мой оруженосец Санчо Панса, если ты умер и по великой милости божьей спасся от ада и попал в чистилище, – скажи, что тебя мучит. Наша святая матерь церковь может облегчить твои страдания. И я готов сделать все, чтобы добыть тебе ее прощение. Только назови свое имя и скажи, что тебе нужно.
– Клянусь всеми чертями
И действительно, словно поняв произнесенную Санчо клятву, осел немедленно заревел так громко, что по всей пещере пошли отклики.
– Вот это отличный свидетель! – воскликнул Дон Кихот. – Я узнаю его рев так же хорошо, как если бы он был родным моим сыном, да и твой голос, Санчо, мне тоже знаком. Подожди же минуту. Я сейчас вызову из замка людей, которые вытащат тебя из этого подземелья, куда ты попал, конечно, за свои грехи.
– Поезжайте же, ваша милость, – ответил Санчо, – да поторопитесь, ради господа бога! Я просто умираю от страха. Мне все кажется, что я должен здесь погибнуть.
Дон Кихот, не медля ни минуты, поскакал в замок и рассказал герцогу и герцогине о несчастье, постигшем Санчо Пансу. Они сразу же догадались, что Санчо провалился в одно из колен подземного хода, который в незапамятные времена был проведен из замка до большой дороги. Одного только не могли понять хозяева замка: как это Санчо мог покинуть свое губернаторство, не уведомив их об этом. Так или иначе, но они тотчас же послали слуг на выручку Санчо. Те захватили с собой канаты и веревки и с большими усилиями извлекли серого и Санчо Пансу из мрака на солнечный свет. Один школяр, видевший все это, сказал:
– Хорошо, кабы все скверные губернаторы покидали свои должности точно так же, как этот грешник, вылезший из подземелья: голодными, бледными и без гроша в кармане.
Услышав это, Санчо ответил:
– Восемь или десять дней тому назад, братец насмешник, я вступил в управление островом, который мне пожаловали. С того часу я ни разу не ел хлеба досыта; лекари меня морили голодом, враги меня мучили; некогда мне было ни подати собрать, ни взятками поживиться. Видно, правда: человек предполагает, а бог располагает; один он знает, что для нас лучше и что кому следует. Так пусть никто не плюет в колодец, потому что потянулся к окороку, а на месте-то и крюка нет; бог меня понимает, и я умолкаю, хоть и мог бы многое еще прибавить.
– Не сердись, Санчо, если тебе скажут что-нибудь неприятное, – заметил Дон Кихот. – Живи в ладу со своей совестью, и пускай себе люди говорят, что им вздумается. Привязать язык злоречивому человеку так же невозможно, как запереть поле воротами. Если губернатор покидает свою должность богатым, говорят, что он вор, а если он уходит бедняком, его называют простаком и глупцом.
– Ну, – ответил Санчо, – меня-то, наверное, назовут дураком, а не вором.