Дон Кихот (с иллюстрациями) (перевод Энгельгардта)
Шрифт:
Обе эти характерные черты эпохи ярко проявляются в произведении Сервантеса.
Ему было нетрудно найти центральный образ своего романа в окружающей действительности. Обнищавший идальго, с презрением отворачивающийся от современности и грезящий о прошлом, – типичная фигура тогдашней испанской жизни.
В середине XVI века Испания, в силу особых условий своего развития, переживала глубокий экономический кризис. Этот кризис пагубно отразился на хозяйственной жизни страны. Начавшийся в XV веке переход к новым, капиталистическим формам производства приостановился. Испания, все еще занимавшая положение «первой державы Европы», начала явно клониться к упадку.
Мелкое дворянство – идальго – не избежало общей участи. Уже самый переход к новым формам хозяйства был для идальго непосилен, так как на это у него не хватало средств, а теперь кризис, разразившийся над Испанией, только довершил его разорение. Всякий, кто мог, уходил на королевскую службу, остальные бедствовали, пускались в сомнительные предприятия. В какой-то мере Сервантес и сам был таким полунищим идальго, пытавшимся приложить свои силы на разных поприщах. Но Сервантес обладал великим творческим дарованием, а богатая самыми разнообразными событиями и впечатлениями личная жизнь научила его глубокому пониманию действительности. Проникнутый лучшими стремлениями своей эпохи, он вложил в образ нищего идальго совершенно оригинальное, глубокое содержание.
В своем Дон Кихоте под видом сумасшедшего он дает нам глубоко продуманный и тонко нарисованный образ человека, который не умеет, да и не хочет, считаться с реальными условиями жизни. Рыцарь Печального Образа воодушевлен самыми лучшими намерениями. Он хочет быть заступником обиженных и угнетенных, он стремится искоренить в мире насилие и гнет, он мечтает утвердить на земле царство справедливости и свободы.
В борьбе за осуществление этого великого идеала он проявляет такую самоотверженность, такое мужество, такую непреклонность и твердость духа, что внушает глубокое уважение к своей доблести. По благородству своих стремлений, по силе и искренности убеждений, по беззаветной преданности делу, во имя которого он всегда готов на любые жертвы и подвиги, Дон Кихот настоящий герой. Его скорбная фигура возвышается над всеми другими персонажами романа, неизменно вызывая сочувствие и жалость у читателя. Вся беда Дон Кихота в том, что к достижению своих высоких целей он идет совершенно ложными, фантастическими путями.
Чтобы преобразовать жизнь, надо знать ее, надо изучить законы, которые ею управляют, силы, которые ею движут. Дон Кихот же судит о действительности совершенно произвольно, приписывая ей то, чего в ней нет да и не может быть. По его мнению, единственным лекарством от всех зол и болезней мира является странствующее рыцарство. Это рыцарство он представляет себе по рыцарским романам, в правдивости которых у него нет никаких сомнений. Восхищенный героями, там выведенными, ослепленный подвигами, там описанными, он не хочет знать, чем было рыцарство на самом деле, не хочет видеть, что время его миновало безвозвратно. Дон Кихот живет в своем особом, призрачном мире, созданном его пылкой фантазией. Действительность же нимало не интересует нашего рыцаря.
Вот он подъезжает к убогому придорожному трактиру. Казалось бы, и зрение, и слух – все пять чувств должны убедить его, что перед ним убогая, грязная лачуга с простыми, бедными обитателями и скудным угощением. Но согласно рыцарским романам рыцарь должен встречать на своем пути великолепные замки. И в мгновение ока неприглядный
Отправляясь на поиски приключений, Дон Кихот решает избрать себе даму сердца. Свой выбор он останавливает на миловидной крестьянке из соседнего местечка. Но согласно законам рыцарства дама сердца рыцаря должна быть знатна и богата. И вот, наперекор действительности и здравому смыслу, переименованная в Дульсинею, Альдонса оказывается принцессой. Она живет во дворце, ее окружает блестящая свита, она превосходит всех красотой, изяществом и образованностью.
Нужды нет, что в действительности Дульсинеи не существует, как не существует ни замков, ни великанов, а только постоялые дворы да ветряные мельницы. Для Дон Кихота фантастические видения реальнее всякой действительности. Все окружающее он воспринимает и толкует в строжайшем согласии с рыцарской премудростью. Правда, картина действительности искажается при этом самым чудовищным образом. Но какое ему дело до этого? Ведь мир должен быть таким, как этого требуют священные рыцарские романы, – значит, он и есть таков. Иногда, правда, разрыв между миром, созданным верой, и действительностью оказывается слишком резким, чтобы его вовсе отвергнуть, – даже Дон Кихот не может не заметить разбитой челюсти или ужасных синяков по всему телу, – но тогда на помощь является очень простое объяснение: вмешательство нечистой силы, злых волшебников. Это они превращают замки в постоялые дворы, а великанов в мельницы. Все снова приходит в порядок, и авторитет священного рыцарского писания остается незыблемым.
Мы недаром сказали: «священное рыцарское писание». Мышление Дон Кихота недалеко ушло от мышления средневекового схоласта. Именно так и рассуждала богословская наука, стремившаяся уложить весь мир в рамки, предуказанные «священным писанием и преданием». Подмените в рассуждениях Дон Кихота рыцарские романы книгами Священного Писания – и перед вами окажется типичный богослов-схоласт. И обратно – подставьте в любую богословскую систему вместо «священных книг» рыцарские романы – и вы получите мировоззрение Дон Кихота. Так забавное повествование о причудливых похождениях сумасшедшего идальго превращается в глубокую сатиру, которая бьет по схоластике, бьет по всякой попытке построить картину мира на основе отвлеченных, принятых на веру предпосылок.
С убийственной иронией Сервантес показывает, к чему приводит такая оторванность от реальной жизни. Его герой – прекрасный, благородный человек, беззаветно преданный служению истине и справедливости. Но все его подвиги неизменно кончаются печально, – как для него самого, так и для тех, на помощь к которым он спешит. Он вступается за мальчика, но в итоге этого заступничества мальчик избит до полусмерти и выброшен на улицу; он помогает колодникам разбить их цепи, но, разбежавшись, эти люди наводят страх на всю округу; он питает идеальную любовь к прекрасной Дульсинее, но это возвышенное чувство оказывается истинным бедствием для окружающих и т. д. и т. д.
Слепая вера в бредни рыцарских романов, упорное нежелание считаться с фактами порождают в Дон Кихоте презрение к живому человеку с его нуждами и влечениями. В нем развиваются неслыханные самоуверенность и высокомерие. Он не терпит возражений. Всякого, кто не согласен с ним, он провозглашает извергом и направляет против него свое копье. Так оторванность от действительности искажает лучшие порывы человека, лучшие стороны его души, и от доброго Кеханы до опасного фанатика остается только один шаг.