Донкихоты Вселенной. Роман 2-х книгах
Шрифт:
Горений зажмурился, а губы растянул в скабрезную улыбочку. Он-то знал, что находится за этой дверцей. Ему даже один раз удалось заглянуть туда. Он назвал ее тогда «комнатой счастья». Это был подземный будуар несравненной Лореллеи. Дорогие шелка, драпирующие стены, манящая постель под полупрозрачным балдахином, зеркала перед грациозными столиками с гнутыми ножками. Флакончики, вазочки, пуховки заменяли кисть художника, воспевающего Красоту, которая и отражалась во всех зеркалах в виде пленительной Лореллеи, украшающей собой «приют счастья».
Дверца
— Пойдем, я там все пойму, — требовательно позвала она, взяв одной рукой Никиту за руку, а другой ласково наклоняя его голову, чтобы он прошел через низенькую резную дверцу.
В лицо ему пахнуло дурманящим ароматом.
— Ничего, ничего, — шептала она. — Мы будем там откровенными, совсем откровенными… оба.
Горений неистовствовал. «Вот чего удостоился долговязый нечестивец! Впрочем, колдунья задумала выудить из него способ получения золота! И алмазов! Клянусь И Скалием, не одной ей должны достаться эти тайные знания!».
Долговязому придется пройти подземным коридором мимо ниши в былую комнату пыток. Идя сзади с палицей, достаточно будет оглушить его ударом по голове и оттащить потом неуклюжее тело в заветную камеру, где они с Борением сумеют вытрясти из него все его звездные тайны не хуже слуг СС увещевания. Отцы и маги святого ордена братьев-добреитов будут довольны и не обидят золотом тех, кто преподнесет им способ его получения, секрет чужезвездной адхимии.
Когда Никита и его грациозная хозяйка появились вновь в лаборатории, нетерпеливый Горений уже ждал их там.
При виде его Лореллея нахмурилась.
— Кто позволил тебе войти сюда? — строго спросила она.
— Ваш супруг, достойный Горный рыцарь, сударыня! Он послал меня за долговязым господином, вышедшим из воды. Все уже собрались в рыцарском зале. Не угодно ли почтеннейшему Серебряному рыцарю пройти вперед, а я, из учтивости, пойду следом. Боевой свой шлем, идя к обеденному столу, надеюсь, вы снимете?
— Как! Разве уже пора обедать? — удивилась Лореллея. — Однако быстро же летит время с интересным гостем, — сказала она, украдкой глянув на Никиту.
Тот хмуро смотрел на Горения, опять о чем-то размышляя.
«Хмурься, хмурься! — мысленно восклицал Горений, расплываясь в угодливой улыбке. — Мы еще с тобой побеседуем, только не в комнате счастья, а в другой каморке».
— Хорошо, пусть он проводит вас, — решила Лореллея. — А я быстро переоденусь и пойду следом.
Никита шел по коридору, невольно чуть пригнув голову, чтобы не задевать за сводчатый потолок.
Шедший на два шага сзади Горений прикидывал, далеко ли еще до ниши. Ему не хотелось напрягаться и тащить по полу тяжелое, бесчувственное тело. Пусть сам дотопает напоследок.
А вот и ниша. Пора отстегнуть палицу и приготовиться к удару.
Шаги гулко отдавались под низкими сводами.
Глава шестая
БАШНЯ НАД ПРОПАСТЬЮ
Нет большего
Угловая, самая высокая башня замка нависала над пропастью и казалась чудом искусства давних строителей.
Венчающий ее шатер нередко купался в облаках. Но порой они оказывались ниже, и тогда башня парила над ними.
С нее открывался ошеломляющий вид. Надя, войдя в обзорную комнату, тотчас выбежала на круговой балкон и, держась за перила, наслаждалась чувством высоты, которое всегда приподнимало ее над обыденностью, не раз внушало важнейшие мысли даже из такой отвлеченной области, как математика.
Ведь именно высота подсказала ей все, что связано было с тайной нуля, когда удалось доказать бесспорность сокращения времени при достижении субсветовых скоростей.
Перед ней, сколько хватал глаз, раскинулся бескрайний океан, его застывшие в размеренном беге поднебесные валы в пенных гривах клубящихся облаков. С высоты башни горизонт в туманной синеве дальних хребтов казался приподнятым. А башня, воздвигнутая на вершине, стояла как бы в глубине впадины, хотя, безусловно, была высшей точкой этой части гор.
Горный рыцарь вышел за Надей следом и тоже любовался, но не привычным ландшафтом, а необыкновенной гостьей. Каждый из них был взволнован по-своему. Надю волновали знакомые пейзажи, которые она знавала когда-то. Горный же рыцарь видел только Надю. Все в ней притягивало его: и привлекательность, и отвага, и загадочность. Он боролся сам с собой, с чувствами, которых прежде стыдился. Этот великан словно бился сейчас на устрашающей высоте с титаном, невидимым и более сильным, слабел, теряя голову, которая кружилась не от страха пропасти внизу, а из боязни потерять над собою власть. Это была схватка рассудка со страстью, объявшей этого огромного мужчину, гордившегося своей философией отрицания общепризнанного.
Зачем только явилась со звезд эта фея, ангел или волшебница? Чтобы смутить его покой, доказать всю никчемность его суждений, принизить необоснованную гордость? Неужели только мечта о нежданном счастье может пошатнуть его отрицание всевышнего, именно затем и пославшего ему Ее?
Непроизвольно опершись на перила, которые от его тяжести могли обвалиться, он сказал:
— Зачем вы разрушаете мое столь стройное неверие в силы небесные?
— Я? — удивилась Надя. — Что вы, Рыцарь! Вы так ярко и смело показали свой образ мысли, присущий, кстати говоря, нашей современности, столь далекой для нас с вами сейчас.
— Вы разрушаете мою крепость духа, вторгаясь в сокровенные тайники моей души.
— Полно, почтенный Рыцарь! Я не смею даже приблизиться к ним.
— Вы овладели ими, богиня звезд! Глядя на вас, я готов поверить, что всевышний вопреки моим рассуждениям послал вас ко мне в назидание и тем победил меня. И я готов теперь возносить ему моления. И знаете, о чем?
— Вы — и моления? У меня не укладывается это в голове после того, что я слышала в рыцарском зале!
— Да! Я и моления, которые я отвергал! Моления о милосердии и невозможной, но желанной «межзвездной любви»!