Донкихоты Вселенной
Шрифт:
– Давай, - потребовал протянутую ему планшетку Крылов и, передавая ее обратно, сказал: - Передавать ежечасно...
– Эх, сколько же энергии израсходуется!
– произнес Галлей, смотря на тусклую аварийную лампочку.
– В темноте останемся. Аккумуляторов надолго не хватит.
– Важно, чтобы нас хватило. А темнота? Что темнота! Слепые в кромешной тьме, но живут, а у нас звезды будут. Неиссякаемые источники света. Позволят нам дождаться ребят с Земли.
– Пока они там соберутся...
– начал было Галлей, но командир прервал его:
– Пусть нам годы лететь надо, выстоим! А ребята прилетят! Обязательно
– Это как же?
– заинтересовался штурман.
– Я еще не раскрыл вам тайну, Алексей Иванович, а вы уже выводы делаете.
– Это не ты открыл, а я могу тебе ее сам открыть. Штурман! Передавать сигналы на Землю двенадцать раз, ежечасно, а потом - спать! Жизнь на звездолете "Скорость" продолжается даже при световой скорости. Расписание прежнее.
Двенадцать раз выходил Федоров в эфир, передавая сигнал бедствия на Землю.
– Не может быть, чтобы нас не услышали, - заключил он, покидая свой пост у радиоаппаратуры.
Ложились спать в спальном отсеке на своих койках. Чтобы удержаться на них в условиях невесомости, решили обвязаться ремнями.
– Ну, командир, - обратился к Крылову Федоров.
– Какую же вы тайну нашего Васи Галлея открыли?
Звездолетчики не говорили о том, что обречены на вечное скитание меж звезд в темноте и холоде отсеков, не обсуждали, как будут один за другим умирать от голода и низкой температуры, когда кончатся запасы еды и энергии, они беседовали, казалось бы, о совершенно постороннем, о какой-то личной тайне одного из них. Но в этом, пожалуй, выражалась общая для всех троих черта характера, приведшая их в звездный рейс.
Однако тайна оказалась не такой уж посторонней для каждого из них.
– Твою тайну, Вася, не так трудно было разгадать, - говорил, обращаясь в темноте к молодому человеку, Крылов.
– Наблюдал я за тобой, когда ты бывал у меня дома. Зачастил ты по довольно понятной причине, юношам свойственной.
– Нет-нет, конвенсия моя не из-за вашей Нади!
– И это знаю, что не из-за дочурки моей рыженькой, а скорее всего из-за подружки ее, недоступной красавицы чернокудрой, Звездочки.
– Да, Кассиопея, - со вздохом признался Галлей.
– Постой, постой!
– вмешался еще не спавший штурман.
– Выходит дело, несчастная любовь нашего доброго молодца Васю Галлея нам подкинула? Звездочка какая-то его к звездам привела?
– Выходит, так, - согласился Крылов.
– Но я заметил в тебе, Васенька, еще и теоретические колебания между профессором Дьяковым и академиком Зерновым.
– И что же! Почему, в таком случае, вы взяли меня с собой?
– То, что ты решил вернуться на Землю в другом столетии уже без гордой и недоступной теперешней красавицы, догадаться нетрудно было. Ну а я-то считал, что мы вернемся в рассчитанный академиком Зерновым срок, а что касается Галлея, то такая голова...
– Эх, Галлей, Галлей, - с укором пробасил штурман.
– Непутевая твоя голова!
– Вот эта "непутевая" голова нам в рейсе нужна будет, рассудил я. Но виду не подал, что тебя разгадал.
Аварийная лампочка из экономии была давно погашена, и трудно было разобрать, как "непутевая, но нужная" голова Васи Галлея поникла у него на грудь, а сам он старательно цеплялся за койку, на которой сидел,
– Вот и вся твоя тайна, - закончил Крылов.
– Моя, может быть, и вся, но наша общая, Алексей Иванович, еще впереди, - сказал наконец Галлей.
– Что ты имеешь в виду?
– поинтересовался Крылов.
– Что Закон Природы описывается не теорией абсолютности, это я еще на Земле понял, как вы догадались, а теорией относительности. И только ее мы должны учитывать теперь при всех наших расчетах.
– И это я уже усвоил, Галлей. Жаль, что мы с тобой раньше не догадались.
– Жаль, - согласился Галлей.
– Тогда давай сообразим, а то Федору это так и не понятно, почему обрыв буксира произошел?
– Можно выдвинуть гипотезу, Алексей Иванович, вполне достоверную. Я как-то сразу подумал... Вот штурман говорил о пустоте. Но почему из этой пустоты мы энергию извлекаем, от нее отталкиваемся? Почему? Да потому, что она материальна и в известных условиях может становиться вещественной.
– Ясно, материальна, - вставил басом очевидно все слышавший Федоров. Но почему вещественна?
– В вакууме проносятся электромагнитные бури, даже тайфуны! При малых скоростях возбужденные ими кванты вакуума незаметны, но при субсветовой скорости они ощутятся как возникающее в пустоте вещество с его физическими свойствами.
– Стоп, стоп, Вася! Не забегай! Тут и без банальной бури все объяснить можно. Похитрее!
– вмешался штурман.
– Мы, радисты, флюктуации скорости света в различных частях вакуума уже сто лет учитываем. Не в ней ли дело? Если скорость света становится то больше, то меньше, это приводит к рывкам. Вот и причина обрыва буксира. Рванулся технический модуль. И все!
– Нет, Федор Нилыч! Не выйдет!
– возразил Галлей.
– Мы с вами не радиоизлучение, а физические тела, разгоняемые до скорости света. Мы достигаем этого предела, а не скорость света разгоняет или притормаживает нас. Это флюктуация предела, а не физическое его воздействие на наш полет. Так что никаких рывков от этого быть не может.
– Так уж и не может, - упрямо возражал Федоров.
– А вы поймите, что кванты вакуума - это как бы на пружинках вибрирующие под влиянием электромагнитного излучения протоны и антипротоны. При банальной электромагнитной буре этот процесс для нас отнюдь не банален, ибо в своих крайних положениях частички вещества и антивещества уже не полностью компенсируют физические свойства друг друга... Тогда и начинают проявляться эти скрытые в "состоянии пустоты" физические свойства материального вакуума, появляется некая его плотность, молниеносно возникающая и исчезающая. И эти песчинки как бы "жалят" летящий в вакууме предмет (при магнитной буре, разумеется, и при субсветовой скорости движения).
– Это как же выходит, - начал сдаваться штурман, принимая объяснения физика.
– Вроде комары появляются на нашем пути. И жалят проклятые.
– Не столько комары, сколько "космический наждак". При малых скоростях он незаметен, но при субсветовой скорости за единицу времени приходится столько столкновений с "ожившими" квантами вакуума, что они в состоянии перетереть буксир.
– Может быть, и так, коли не врешь, - окончательно сдался штурман, поворачиваясь на другой бок, хотя в условиях новой для них невесомости в этом, казалось бы, не было смысла.