Донор
Шрифт:
— Привет, Мэл, — выдыхает он, не сводя с меня глаз.
— Это кто? — жёстко требует ответа Марк, заиграв желваками. Моя реакция на гостя ему совершенно не нравится.
Я пытаюсь сказать, но у меня не получается произнести, у меня спазм всего тела, каждой мышцы и мозга в отдельности.
— Кит Бартон, — протягивает он ему руки и мне кажется, что я вот-вот потеряю сознание.
— А что в закрытом гробу стало как-то скучновато? — Марк так руки и не подал. Вместо этого, в следующую секунду он бьёт Кита кулаком прямо в лицо. — Она из-за тебя чуть руки на себя не наложила, ублюдок! — цедит он со злостью, резко направившись в сторону гаража.
— Марк, ты куда? — наконец я обрела дар речи, испугавшись, что
— Нет! — рявкнул он, остановив мой порыв броситься за ним следом. — Думаю, вам о многом нужно поговорить, а я не смогу при этом присутствовать! — на нём нет лица, оно перекошено и потемнело, это лицо летящего в пропасть. Он даже не дал мне шанса что-либо ему сказать.
— Марк… — всхлипываю я, глядя на отъезжающую машину. Я сжимаю кулаки в унисон моему сжимающемуся сердцу, провожая глазами, ударившегося по газам Марка. И только потом поворачиваюсь в сторону топчущегося Кита. Я ещё не знаю рада я его видеть или нет. Странно, что больше не ёкает, не хочется, визжа броситься на шею, те бабочки уже рассыпались прахом. Именно в этот момент я так чётко почувствовала свою душу и где на самом деле находится моё сердце, вернее с кем. Это невозможно описать, человек, с которым столько лет была связана твоя жизнь, за которого ты собиралась замуж, которого любила больше всего на свете, чью трагическую гибель пережила как свою собственную … вдруг стоит перед тобой во плоти, жив здоров, а ты больше не испытываешь ничего кроме горечи… Потому что теперь, глядя на него, я помню лишь как убивалась за ним после его смерти, как попала в больницу с приступом его мать, а я сидела у её кровати, держа её за руку, считая, что моя жизнь тоже кончена. Как вытаскивала себя за шиворот из своей депрессии, как решила родить ребёнка, потому что мне нужна была цель. Пока не встретила Марка.
— Наверное, нам и правда нужно поговорить, — сдержанно приглашаю его в дом. У меня даже нет желания к нему прикоснуться. И я, наверное, отпрыгну в сторону, если он вдруг решит взять меня за руку. Но Кит понимает, какой произвёл эффект своим появлением, поэтому мы садимся даже не рядом, а напротив друг друга.
— Как ты узнал мой адрес?
— Твоя мама рассказала, — поедает он меня глазами.
— Ах, вот почему эта старая партизанка так упорно выясняла, где именно я живу, — киваю я, но я всё ещё в прострации. — Они давно знают о тебе?
— Нет, я получил приказ об увольнении всего неделю назад. Теперь я обычный гражданский. Первые дни всё думал, как показаться, чтобы у родителей сердце выдержало, наблюдал издали, готовился морально. Поверь, мне тоже тяжело, Мэл, от меня тогда ничего не зависело, — с раскаяньем хмурится Кит, он волнуется, я вижу это по тому, как он сжимает руки, как дёргает кадыком. — Объект был секретный, испытания провалились, моему командованию пришлось заметать следы. Это армия, я не мог не подчиняться приказам. Знаю, это чудовищно несправедливо по отношению к вам…
— Как твои родители восприняли? Всё хорошо? — перебиваю его. Не знаю, что со мной происходит, почему мне кажется, что этот человек совершенно для меня чужой.
— Мама долго плакала, у отца сердце слегка начало шалить, но в целом, они на седьмом небе от счастья…
— Да уж, счастье то, что твоя мать тогда пережила сердечный приступ, иначе принёс бы сейчас цветы на могилку, как она носила их тебе почти каждый день, но тебе и твоему командованию ведь на это насрать! — снова перебила я его, раздражаясь. — И то, что я сходила с ума, задыхаясь от слёз! Но какое там, ты ведь не мог нарушить приказ! Эта твоя чёртова карьера военного чуть не стоила нам жизней. А я ещё хотела родить ребёнка из твоей замороженной спермы, чтобы о тебе осталась память! Надо кстати, вернуть тебе доверенность на твою генетическую пробирку, мне она уже ни к чему.
— Мэл… — попытался вставить слово Кит, но мне почему-то больше не важно, что он скажет.
— Быть живым, конечно, намного лучше, чем погибшим, —
— Мэлани, я понимаю, какой это для тебя стресс. Мне очень жаль, что тогда обстоятельства сложились именно так и вы пострадали из-за моей службы, но не стоит решать сгоряча, под настроение, запутавшись в эмоциях.
— Сгоряча? — вытерев слёзы, разозлилась я. — Сгоряча я хотела врезаться в фонарный столб, а сейчас я совершенно точно знаю, что люблю другого мужчину, в эту субботу я выхожу за него замуж и собираюсь прожить с ним до старости! Твоё появление ничего не изменит, Кит. Мы с тобой остались в прошлом, та любовь останется только в нашей памяти на перевёрнутых страницах. Ты казался мне идеальным парнем, сокровищем в этом долбанном мире. А теперь я поняла, что идеальные люди мне не нравятся, с ними скучно, и как оказалось не надёжно. Тогда ты выбрал армию, а не меня, служба государству стала важнее наших отношений. Поэтому я не понимаю, на какую мою реакцию ты рассчитывал?
— Твоя мать уверила меня, что ты выбрала себе в мужья какого-то заносчивого козла. На её взгляд он тебе совершенно не пара и он не сделает тебя счастливой!
— Господи, Кит, что за хрень ты несёшь?! Это не её дело! Плевала я на чьи-то взгляды по поводу моей личной жизни! Если Марк не нравится моей маме — значит, я сделала правильный выбор, потому что я слушаю своё сердце, а не приказы старших!
— Это он сделал из тебя такую грубиянку?
— Круто, что ты ожил. Надеюсь, сделаешь выводы и не повторишь ошибок в следующих отношениях. Я желаю тебе большого человеческого счастья, Кит. Родителям привет, они у тебя золотые. А сейчас мне пора бежать, извини! — вскочила я на ноги. Кит тоже поднялся, но вместо того, чтобы уйти — поймал меня за плечи. Боже, как обжигают эти прикосновения, какие они теперь чужие!
— Не дури, Мэл! Мы знаем друг друга всю жизнь, это не ты, вот это всё не твоё. С армией покончено, теперь мы можем вести обычный образ жизни, как и ты и мечтала: мы вместе, уютный домик, дети, родители под боком, путешествия, встречи с друзьями. У нас с тобой столько общих воспоминаний, переживаний и качеств, что это нельзя вот так просто взять и оставить.
— Оказывается можно. Можно взять и по приказу на два года притворится мёртвым, невзирая на всё выше тобой перечисленное. Знаешь, Кит, есть такое понятие «вовремя». Теперь прошлые мечты уже не актуальны. Я стала другим человеком, у меня новые качества и другие воспоминания. И переживаю я сейчас только за своего будущего мужа. Так что убери руки, Кит. Уважая наше прошлое, давай расстанемся как нормальные люди, — и по взгляду, которым я на него посмотрела, твёрдому, решительному, взгляду уже иной Мэл, Кит понял, что бороться больше не за что. Понял, но не осознал, это ему ещё только предстоит.
— Мы можем хотя бы остаться друзьями? — убрал он руки. — Я ведь всё ещё люблю тебя, Мэлани.
— Прости, но думаю, нам больше не стоит общаться. Так что друзьями быть не получится. Прощай, Кит, — произнесла я, беря телефон, чтобы вызывать такси. Мне во чтобы то ни стало нужно было поскорее разыскать Марка. Кит смотрел на меня с невысказанной печалью. Да, в его глазах, глазах, которые я когда-то так обожала, плескалась нежность, я видела по ним, что он и правда тосковал по мне. И возможно, я была с ним через чур резка, вдруг, от него и правда ничего не зависело. …Но жизнь странная штука. Никогда бы не поверила, скажи мне раньше, что я смогу вот так повернуться спиной к человеку, которого любила столько лет, чтобы сломя голову мчаться к несносному, вздорному, упрямому, вовсе не идеальному, но … такому моему мужчине.