Доноры за доллары
Шрифт:
Оксана же сидела в комнате, и ее слезы капали в без того пересоленную лапшу.
Как-то Кирилла остановил в коридоре Головлев и, хищно улыбаясь, спросил:
– Как идут ваши дела, господин анестезиолог?
Кирилл постарался уйти, не ответив, но Головлев поймал его за руку:
– Не торопитесь, юноша! Вы зря избегаете общения со мной. Я бы мог вам помочь в вашем безнадежном деле.
Кирилл посмотрел на Головлева внимательнее. Тот снова самодовольно ухмыльнулся и повел Воронцова за угол. Там, устроившись поудобнее на подоконнике, Головлев достал пачку
– Как хотите, молодой человек, как хотите, – выпустив мощную струю дыма в воздух, сказал Головлев. – Вы, я так понимаю, огорчены тем, что вознаграждение за вашу помощь оказалось не таким, каким вы его представляли.
Кирилл молчал.
– На самом деле все не так просто, как вы это представляете. Заказчики полностью оплатили ваши услуги. Только вот эти деньги до вас попросту не дошли.
Воронцов посмотрел на невозмутимого Головлева исподлобья, но снова промолчал.
– Дело в том, что наш замечательный начальник Лямзин считает себя вправе удерживать определенный процент с тех сумм, которые приходят от заказчиков. Понять его можно – он только организатор, и ему тоже нужно на что-то жить. На первых порах суммы, которые он удерживал, были незначительны и на нашем материальном благополучии никак не отражались. Но – инфляция, ничего не поделаешь. Вы имели дело с Лямзиным как раз в тот период, когда его аппетиты стали слишком велики. Именно поэтому сумма, которая была выплачена вам, оказалась настолько меньше, что вы сразу же это заметили. Поэтому ваши претензии я, конечно, считаю справедливыми, но вот он... Он с вами не согласен.
Кирилл упорно сохранял молчание, ожидая, когда этот индюк выложит, что там у него на уме. Головлев немного помолчал, ожидая эффекта от своих слов. Потом, поняв, что ответа не дождется, продолжил:
– Что делать в такой ситуации? Вы – или ваша неугомонная подруга – наверняка уже подумали о том, как бы сдать нас всех в милицию. Не хотелось бы вас разочаровывать, дорогой друг, но ничего у вас не получится – доказательств нет. А свидетельские показания ваши и вашей мадам никто не примет во внимание, потому как вы оба – лица заинтересованные. К тому же если Лямзина арестуют, то вы все равно не увидите ваших денег. Конфискация, знаете ли... Вы вызываете у меня сочувствие: когда-то я и сам был на вашем месте. Но был глуп и не принял необходимые меры. Сейчас бы я поступил по-другому...
– Как? – наконец спросил Кирилл.
Этого вопроса и ждал Головлев.
– Очень просто, – ответил он. – Вы знаете, что, кроме власти, которая карает, существуют еще и совсем другие рычаги. Коллектив, например. Семья. – Он многозначительно посмотрел на Кирилла. – Вы наверняка слышали, – продолжал он, – какая у Лямзина сварливая жена.
Он многозначительно уставился на Воронцова, но тот упорно не понимал намека. Головлев устало закатил глаза, показывая всем видом, как ему тяжело общаться с подобным простаком.
– Если вы, Кирилл, являетесь поклонником детективного жанра, то наверняка знаете, что лучшее средство добиться от кого-нибудь нужного – это шантаж. С этим средством, насколько я понял, хорошо знакома ваша подруга. Я вам предлагаю не отставать от нее и воспользоваться этим выигрышным приемом.
– Что я должен сделать?
– А вы еще не поняли? Я вам указал слабые места вашего врага. Подумайте... Или вы хотите, чтобы я вам разжевал и в рот положил? Вам вообще-то достаточно застукать, например, Лямзина с любовницей, и желательно, если после этого у вас останутся фотографии.
– У Лямзина есть любовница?
– Какая разница – нет, так будет. Все мы грешны. Можно просто договориться с какой-нибудь красоткой и спровоцировать его. Это же элементарно!
– Как-то это все грязно...
– Что ты! – засмеялся Головлев. – Когда ты соглашался на убийство, то думал по-другому.
Почему-то он перешел на уничижительное «ты».
Головлев еще раз рассмеялся, выпустив струю сигаретного дыма в лицо Воронцову, и ушел, не попрощавшись.
Из всего, что пока обнаружил Чехов в той куче информации, которая была теперь в его распоряжении, самым интересным оказался еще один список. Он был такой длинный, что Чехов отложил его чтение на самый последний момент. Отодвинул в дальний угол стола, потом завалил другими бумагами. А когда вспомнил, не мог его сразу найти.
Документ представлял собой полный список всех выездов автомобилей фирмы «Эдельвейс» за последние полгода. Это информационное сокровище было с великим трудом скачано с диспетчерского компьютера «Эдельвейса» и давало возможность, не тратя времени и бензина, проследить движение всех интересных Чехову автомобилей.
К счастью, автомобиль был всего один. Но тем не менее Чехову пришлось изрядно попыхтеть, выискивая на ста пятидесяти четырех листах знакомый номер.
Опухнув от чая и заработав себе сильную головную боль, Чехов наконец составил свой список выездов, посвященный подозрительному автомобилю. Он разделил его на две части: время до исчезновения Романа и время после исчезновения Романа.
Просмотрев все адреса, Чехов решил, что следует обзвонить все приведенные телефоны, чтобы разузнать, каким организациям они принадлежат. К сожалению, в списке не были указаны их названия – только адрес и телефон. На это ушло еще два часа, к концу которых Чехов только автоматически писал какие-то условные обозначения напротив каждого пункта. Закончив эту работу, он почувствовал себя совершенно разбитым и решил просто улечься спать, оставив анализ полученной информации на завтра.
ГЛАВА 20
Все проходило более чем хорошо. Козлов буквально разрывался, стараясь угодить всем. Его работа на два фронта совершенно сводила его с ума: попробуйте, если вы не актер, без риска для душевного здоровья поочередно перевоплощаться то в ярого патриота, то в проанглийского бизнесмена. У Козлова кругом шла голова, и только крепкий капуччино, приготовляемый секретаршей, спасал его от нервного кризиса. Все усугублялось тем, что Дмитрий Анатольевич не был ни тем ни другим. Он был просто жадным до наживы человеком и не боялся себе самому в этом признаться. А в главном деле твоей жизни все средства хороши.