Доноры за доллары

Серегин Михаил Георгиевич

* * *

Оставив Ладыгина, Чехов в первую очередь поехал в общежитие, в котором жили подружки. Он поднялся на третий этаж, предварительно справившись у вахтерши, где находится тридцать третья комната. С трудом найдя в полутьме нужную дверь, Чехов громко постучал.

Дверь ему открыла маленькая девушка в байковом халате и испуганно на него уставилась:

– Вам кого?

– Вы – соседка Зоиной и Рогожиной?

– Да, но их нет дома, – сказала девушка, стараясь прикрыть

дверь поплотнее.

– Я в курсе. Можно мне войти? У меня к вам серьезный разговор – здесь неудобно.

Девушка впустила его и стала извиняться за творившийся здесь бардак. Бардак действительно творился неслабый, но это Чехова на данный момент мало трогало.

– Как вас, кстати, зовут?

– Катя.

– Меня – Юрий Николаевич. Скажите, Катя, а где сейчас ваши подруги? – строго спросил он у девушки.

– Не знаю, честно говоря. Может, на работе. Они частенько дома не ночуют, – с готовностью ответила Катя, отводя глаза.

– Это связано с их работой?

– Наверное, мне почем знать? Они мне не докладываются.

Чехов понял, что разговора по душам не получится.

– Хорошо, а вы не подскажете, где они работали?

Катя молча ушла за шкаф и вернулась оттуда, держа в руке какой-то листок. Она протянула его Чехову. Листком оказалась реклама ночного клуба «Виски и go-go»: «Бар, бильярд, казино, стрип-шоу, самые горячие девочки».

– Там они и работали, – сказала Катя.

– Я могу забрать это с собой? – помахал листком Чехов.

– Запросто, – ответила она.

– Спасибо вам большое. А вы не знаете случайно адресов их родителей? Если найдете, позвоните им и попросите их приехать сюда. Пусть найдут меня, вот мой телефон.

Катя взяла визитку и закрыла за Чеховым дверь.

Он решил, не теряя ни минуты, ехать в ночной клуб по указанному адресу. Войдя туда, направился к стойке бара, за которой, по причине раннего времени и отсутствия посетителей, скучал бармен.

– Где я могу найти хозяина клуба? – громко спросил Чехов.

Глаза бармена на минуту стали осмысленными.

– А вам он зачем?

– По делу. По личному. По его личному делу.

– Нет его, – равнодушно ответил бармен и снова уставился в телевизор.

– Так, а когда будет? – продолжал допытываться Чехов.

– Ночью, – бармен выключил телевизор, взял стакан и начал натирать его.

Чехов удовлетворенно кивнул и направился к дверям, по ходу осматривая помещение. Отметил для себя, что здесь два служебных выхода. Явно не случайно...

* * *

Они сидели в машине и перекусывали биг-маками, то и дело поглядывая в окно машины.

– Ну, что там? – спросил Фой.

– Да все по-прежнему, – ответил Вжик, протирая запотевшее стекло рукавом. – Снуют.

Впервые они столкнулись с тем, что куда-то им совершенно невозможно

проникнуть. А проникнуть было необходимо.

Их машина не раз подъезжала к этим воротам, но сегодня они впервые не раскрылись перед ними.

– Путевка, – сказал один из охранников, просунув лысую голову через окно.

– Что – путевка? – не понял Фой.

– Где ваша путевка? Мне нужно ее отметить, – настаивал охранник.

– М-м-м... нету путевки, – честно признался Фой.

Охранник молча закрыл ворота и удалился.

Вжик посмотрел ему вслед и спросил:

– И что теперь?

– Облом – что еще, – пожал плечами Фой, выруливая обратно на дорогу.

– А че ты путевку не взял? Трудно было?

– Ты когда с начальством разговариваешь, то о чем обычно думаешь?

– О бабах, – честно признался застрявший в поре гиперсексуальности Вжик.

– Вот и молчи теперь! О деле нужно думать, тогда и с бабами будет полный порядок. Тебе же, как умному, объяснили, что все, каюк – легавые «Эдельвейс» засветили, и нам с тобой, урод, там теперь показываться нельзя. Если ты еще знаешь подходящие места, в которых выдают путевки всем подряд, тогда диктуй адрес, поехали, – истекал желчью Фой, выискивая место для парковки.

Теперь они сидели уже часа два в засветившейся по полной программе машине и ломали голову над тем, как преодолеть эти стены без особого шума и взять в клинике то, что было так нужно им всем.

– Нужно внедряться, – решил Фой и посмотрел на напарника.

– То есть как? – спросил тот, стряхивая с колен пролившийся кофе.

– Вылезай.

– Зачем это?

– Вылезай из машины, кому говорю!

Вжик нехотя вылез из кабины, запихав напоследок в рот пригоршню попкорна.

Не успел он разогнуться, как почувствовал, что на его затылок обрушилось что-то тяжелое и холодное. Вжик рухнул на землю, раскинув руки.

– Прости, брат, – сказал Фой, опуская монтировку.

* * *

Немного поостыв, Кирилл понял, что караулить во дворе до утра не имеет никакого смысла. И холодно. Однако и домой ехать уже поздно. Кирилл медленно осмотрелся. В этом стандартном московском дворе глазу не за что было зацепиться. Он вздохнул и направился к подъезду. Придется ночевать у теплой батареи. Подложив под себя куртку и натянув воротник джемпера на лицо, он безмятежно – насколько это было возможно в его положении – заснул.

Утром его разбудил лай здоровенной псины, хозяин которой с трудом сдерживал ее на поводке. Кирилл быстро глянул на часы. Половина седьмого утра. Воронцов потянулся. Сегодня вчерашние обиды воспринимались уже не так остро. В окно падали косые лучи солнца, настроение у Воронцова было легкое. Он уже всерьез подумывал, чтобы оставить своих врагов, забыть их вообще.