Донья Росита, девица, или Язык цветов

Гарсиа Лорка Федерико

Он.

Дано мне вернуться судьбою:корабль золотой, как птица,под парусом счастья примчится,возьму я тебя с собою;дневной и ночной мольбоюлюбовь тебя отогреет.

Росита.

Но яд любви овладеетмоей душой одинокой;в пространстве, в воде глубокойне радость, а смерть созреет.

Он.

Начнет ли росистой

травоюмедлительный конь мой кормиться,туман ли ночной клубитсянавстречу ветру стеною,горит ли под летней жароюравнина алых степей,пронзит ли меня до костейбулавками изморозь злая, —всегда ты со мной, дорогая,до самой смерти моей.

Росита.

Хочу, чтоб вернулся тыпод вечер, пройдя Гранадой,со светом, с печалью, с отрадойсоленой морской мечты;лимонных дерев цветы,бескровный жасмин бледнолицый —все будет виться, струиться,твой путь преграждая все выше,и вихрь ароматов на крышесведет с ума черепицу.Вернешься?

Он.

Вернусь к тебе.

Росита.

Какой голубки наитьеобъявит твое прибытье?

Он.

Нет – голубь, верный судьбе.

Росита.

Покамест тебе и себея вышью две простыни, знай!

Он.

Беру в свидетели рай,гвоздику, рожденную кровью:вернусь я с той же любовью.

Росита.

Прощай же, мой друг!

Он.

Прощай!

Обнимают друг друга, сидя на козетке. Доносятся звуки рояля. Он уходит. Росита плачет. Входит Дядя и идет через сцену к теплице. Увидев Дядю, Росита берет книгу о розах, которая лежала рядом с ней.

Дядя. Что ты делала?

Росита. Ничего.

Дядя. Ты читала?

Росита. Да.

Дядя выходит.

(Читает вслух.)

Она раскрывается утроми кажется крови красней.Роса на нее не ложится,боясь испариться на ней.Она распускается в полдень,твердея, словно коралл.Дробится о стекла солнце,чтоб отблеск на ней заиграл.Когда принимаются птицына ветках петь и игратьи ветер к морским фиалкамприходит без сил умирать, —белеет она, как белеет,от слез побледнев, щека.Когда ж раздается усталозвучанье ночного рожкаи звездам время подняться,а звукам время стихать, —задетые тьмой, начинаютее

лепестки опадать.

Занавес

Действие второе

Гостиная в доме доньи Роситы. Окна выходят в сад.

Сеньор Икс. Я всегда останусь человеком нового века.

Дядя. Новый век будет веком материализма.

Сеньор Икс. Успехи его намного превзойдут достижения века минувшего. Один из моих друзей, сеньор Лонгориа из Мадрида, купил недавно автомобиль, развивающий фантастическую скорость – тридцать километров в час. А шах персидский, без всякого сомнения – человек исключительных достоинств, также приобрел «Панар Левассер» мощностью в двадцать четыре лошадиные силы.

Дядя. Куда они так спешат, спрашиваю я? Припомните хотя бы гонки Париж – Мадрид: их пришлось прекратить, так как все участники погибли, не доехав до Бордо.

Сеньор Икс. Граф Зборонский, погибший при автомобильной катастрофе, и Марсель Рено, или Реноль (оба чтения вполне правомерны), также павший жертвой автомобильной катастрофы, суть мученики науки, и человечество воздаст им должное в грядущие дни торжества положительных знаний. Реноля я знал. Бедный Марсело!

Дядя. Все равно вы меня не убедите. (Садится.)

Сеньор Икс (ставит ногу на стул и играет тростью). Ну что ж! Вряд ли спор между профессором-экономистом и ученым садоводом может оказаться плодотворным. И в наши дни существуют настроения ухода от жизни и возврата к прошлому. В наши дни находят многочисленных последователей некий Хуан Баутиста Саи, или Сэ (оба чтения вполне правомерны), или граф Леон Толстуа, в просторечии Толстой, чьи произведения столь же изящны по форме, сколь глубоки по мысли. Я же ощущаю себя камнем Града Живого и ни в коей мере не могу присоединиться к сторонникам опрощения.

Дядя. Каждый проводит, как может или как знает, свой недолгий век.

Сеньор Икс. Земля, как известно, не самая значительная из планет; и все же наш долг – способствовать развитию цивилизации. Если бы Сантос-Дюмон [2] посвятил свою жизнь выращиванию роз, мы не знали бы дирижабля.

Дядя (с неудовольствием). Ботаника – тоже наука.

Сеньор Икс (пренебрежительно). Да, но прикладная. Предмет ее изучения – соки пупавки душистой, или барбарис, или пульсатила, или наркотические свойства Датуры Страмониум, иначе дурмана.

2

Сантос-Дюмон Альберто (1873–1932) – бразильский аэронавт, один из пионеров воздухоплавания.

Дядя (наивно). Вас интересуют эти растения?

Сеньор Икс. Для этого мне не хватает знаний. Меня интересует культура.

Пауза.

А… где Росита?

Дядя. Росита?

Пауза.

(Громко.) Росита!

Голос за сценой: «Ее нет!»

Ее нет.

Сеньор Икс. Очень сожалею.

Дядя. Я также. Сегодня ее именины. Наверное, она пошла помолиться святой Розе.

Сеньор Икс. Прошу вас передать ей этот перламутровый кулон. Как видите, он сделан в форме Эйфелевой башни, которую поддерживают два голубка, а в клюве у них – колесо индустрии.

Дядя. Она будет очень рада.

Сеньор Икс. Я собирался преподнести ей небольшую серебряную трубочку, в которой помещен образ Лурдской (иначе – Люрдской) божьей матери, или пряжку для пояса в виде змеи, украшенную четырьмя стрекозами, но я предпочел эту вещицу, так как она выполнена с большим вкусом.

Дядя. Благодарю.

Сеньор Икс. Я очарован вашим любезным приемом.

Дядя. Благодарю вас.

Сеньор Икс. Мое нижайшее почтение вашей любезной супруге.

Дядя. Очень благодарен.