Допельдон, или О чем думает мужчина?
Шрифт:
— Несчастным? — соболиные брови Марины снова взлетают вверх.
— Ну, да! Ведь любое слово, произнесенное вслух, есть ложь.
Марина обводит глазами кафе.
— Ты хочешь сказать, что все эти люди, которые сидят за столами, врут друг другу.
— Да. В той или иной степени. Знаешь, очень интересно наблюдать за людьми со стороны. Сразу видно, кто кому и зачем врет.
Марина тут же берет быка за рога.
— И ты мне все время врешь?
Смеюсь.
— И я, обязательно. Ну, если не вру, то привираю. Точно.
Марина
— Я никогда не вру.
Тяжело вздыхаю и соглашаюсь с этим.
— Да, я еще ни разу не поймал тебя на несоответствии.
Марина мгновенно взрывается и чуть не бросает в меня салфеткой, которой только что вытирала губы от томатного соуса.
— Что значит «не поймал», ты не мог меня поймать, потому что я никогда не вру. И теория твоя дурацкая. Врут только одни мужчины. Понял!?
Реакция Марины меня смешит. Я тихо трясусь от смеха, но, чтобы успокоить ее, соглашаюсь со всеми доводами.
— Конечно-конечно, родная! Ты как всегда права.
Ловлю ее пальцы, притягиваю к своим губам. Начинаю целовать подушечки пальцев. Кожа на губах тонкая, а подушечки пальцев очень чувствительные. Между нами снова пробегает электрический разряд.
— Но это все равно не меняет. Губы ведь действительно похожи на рану.
Она кивает головой.
— Ну пусть похожи. Слушай, хватит мне морочить голову. Ты поел?
— Поел.
— Тогда, может, поедем отсюда. А то здесь что-то шумно стало.
Вечер действительно уже вошел в свои права. Хозяин сделал музыку погромче, а посетители кафе стали чаше заказывать пиво, чем шашлык. У кого-то даже на столах появилась водка, хотя я точно помню, что в меню такого продукта не было. Да и пить в жару водку. Бр-р-р!
— Поехали? А куда?
— Ну ты сам хотел купаться?
— Купаться?
Я снова смотрю на ее губы, и тут у меня в голове рождается новая версия моей теории. Наверное, все же раньше люди состояли из двух половинок. И соединены они были как раз в районе губ. Половинки умели разговаривать глазами и отлично друг друга чувствовали. Они ведь были единым целым. И тот, злой, разделяя нас, полоснул своим лезвием именно по месту соединения. И мужчины от боли стали врать, а женщины нести всякую чушь.
Ну прямо как сейчас моя принцесса. Я, конечно, ей об этом не говорю. Боже упаси! Но тем не менее.
Есть только один способ прекратить этот словесный поток. Соединить эти губы. Пусть не навсегда, но хотя бы на время. «Какое там «купаться»?»
Все мое существо в настоящий момент хочется только одного, проверить теорию о двух половинках, но мешает стол.
«Какое купание? Ты что не видишь, что я тебе хочу больше жизни?» — спрашиваю я ее глазами, чтобы не врать. — «Вижу!» — отвечают мне ее глаза, чтобы не нести всякую околесицу. — «Тогда нам действительно пора?» — спрашивают мои глаза. — «Нам уже давно пора», — отвечает она.
Расплачиваемся, благодарим за ужин. Это обязательно! Хозяин расплывается
— Извини, я такой потный и грязный, но я тебя так хочу, что у меня нет сил терпеть! — выдавливаю я из себя, наконец, вслух.
— А я уж думала, что ты никогда этого сегодня не скажешь!
Мои губы, наконец, находят ее. Или ее губы мои.
Они сладкие и мягкие. Чуть-чуть пахнут табаком, шашлыком и соусом. Самую малость. Но от этого вкус губ становится только еще приятнее. Я хочу закрыть своими губами все ее пространство. Всю ее алую рану. Кажется, мне это удается. Я касаюсь своим языком ее языка, и они вместе начинают вибрировать. Сейчас еще секунда — и мы должны стать одним существом. Еще мгновение. Но в это момент у нас заканчивается воздух.
И мы разлепляемся. Переводим дыхание и снова набрасываемся друг на друга, только на этот раз наши поцелуи не такие плотные, мы ласкаем друг друга нежными прикосновениями.
«Допельдон! — рождается в этот момент в моей голове, на краю сознания, и я успеваю подумать: — Точно, может быть, существо, соединенное губами, называлось именно моим словом? Да, что-то в этом слове точно есть от двойного существа. Это как допельхерц — «двойное сердце». Есть такое немецкое лекарство…»
— Ну так как? Купаться или…? — произносит Марина вдруг, уворачиваясь от моих губ и прерывая ход моих мыслей на самом интересном месте.
— Конечно «или», — отвечаю я. — Какие могут быть еще варианты?
— Тогда поехали.
Машина ревет и с пробуксовкой стартует. Меня аж отбрасывает на спинку кресла, отрывая от принцессы. Что такое «или», не надо никому объяснять. И куда ехать, когда хочется «или» для нас понятно.
Мы едем на Москва-реку.
О губах и глазах
Машина плавно входит в поворот. Шины, разогретые о теплый асфальт, приятно шуршат. И под их шелест у меня в голове успевает проскочить еще несколько бредовых идей.
«Наверняка, этот кто-то, кто полоснул ножом по губам, сделал массу всяких способов, чтобы не допустить соединения половинок, чтобы не появился допельдон…».
Мы притормаживаем, переезжая железнодорожные пути. «Во-первых, он всех перепутал». Нас подбрасывает на рельсах. И мои мысли в голове основательно взбалтываются, как коктейль. «Ведь мало соединить половинки, надо чтобы эти половинки были своими».
Перекресток. Еще один пост ГАИ. Постовой провожает нас подозрительным, а может, завистливым, взглядом. Да, скорее всего второе!
«Во-вторых, он придумал пищу». Машина снова набирает скорость. Марина любит быструю езду. «Скорее всего, когда половинки были единым целым, они могли питаться собственной внутренней энергией».