Допельдон, или О чем думает мужчина?
Шрифт:
Почему десантники не вернулись ко мне снова, я не знаю. Наверное, они были уже слишком пьяными. А может быть, им все-таки был нужен какой-то повод, чтобы начать бить.
Они еще не до конца почувствовали свою безнаказанность, а может быть, в тот день меня просто хранил мой ангел-хранитель!
Не знаю, но так началась для меня перестройка…
В тот день, когда я приехал домой, по телевизор сказали, что комсомольская организация объявила о самороспуске. Не скажу, что в груди у меня в тот момент
Было, правда, немного странно, смотреть на эту красную книжечку со своей фотографией, за потерю которой когда-то могли быть большие неприятности. И вот теперь ее можно было положить на полку, разорвать, сжечь, выкинуть в мусорное ведро или использовать в качестве сувенира.
Я положил билет на полку, на память. Все-таки ничего плохого мне эта структура ни разу не сделала…
Да и особо предаваться грусти не было ни времени, ни желания.
События развивались уж больно стремительно. Только успевай оглядываться.
В общем, нужно было срочно начинать думать, как жить дальше. Нужно было найти, на что опереться.
И думать, практически с нуля…
Как будто заново родиться…
Нет никаких тормозов. Кто смел, то и съел. Можно все. Но это оказалось не так-то просто. Получилось, что хорошо работать и зарабатывать деньги — это не одно и тоже. Для того, чтобы зарабатывать деньги, нужно было быть не просто смелым, нужно было быть жестоким. Нужно было забыть о таких понятиях, как честь, дружба и прочие сантименты. Ничего этого нет!
Есть только ты и холодный взгляд как дуло пистолета…
Меня постоянно преследовал тот взгляд. Он был где-то там, на подкорке. Мне казалось, что с таким страхом в душе, вообще просто невозможно жить дальше. И нечего думать ни о будущем, ни о карьере, ни о чем…
Я поступил в институт. Женился. У меня родился сын. Я занялся бизнесом, как и все, торгово-закупочными операциями, и при этом постоянно находил время для тренировок. Каждое утро я выбегал в парк, чтобы выполнить комплекс упражнений, а вечерами я пропадал в качалке, где тренировался до умопомрачения…
Моим учебником снова стала зеленая тетрадка. Она уже давно обтрепалась и стала еще толще от газетных и журнальных вырезок.
Туда добавились статьи об Арнольде, Чаке Норрисе и Брюсе Ли. Я приобрел все пять фильмов с участием гонконгского актера: «Путь дракона», «Выход дракона», «Игры смерти», «Большой босс» — и смотрел их при каждом удобном случае, как какое-то откровение. Я скупал всю литературу по боевым искусствам, которая в то время бурно продавалась на книжных лотках и переходах. Естественно увлекся чань-буддизмом и эзотерикой. Я пытался найти ответ на вопрос, который меня больше всего мучил.
Как? Как противостоять этому взгляду?
И мне казалось, что я всего лишь в одном шаге до ответа на этот вопрос…
Сейчас, оглядываясь назад, могу
Кто-то ударился в религию, а я вот ударился в единоборства. Отдаваясь им полностью, я не видел всего того, что твориться вокруг меня. Не хотел видеть. Я держался за эту соломинку, как за спасательный круг. Мне нужно было на что-то опереться, во что-то верить. И, поскольку верить было не во что и не в кого, я верил в силу кулака и собственного тела.
Это было моей идеологией.
Я был уверен, что однажды наступит такой день, когда я снова увижу тот взгляд, который как дуло пистолета, и тогда все будет зависеть от моей реакции.
Тогда и наступит момент истины.
…Их было трое. Они подъехали к моему дому на белой «Хонде». Я как раз гулял с коляской, с сыном, поэтому избежать встречи было никак нельзя. Машина остановилась. Опустилось стекло.
— Садись, тебя хочет видеть Борисыч.
Я знал, что садиться в машину никак нельзя. Никак.
Поэтому я огрызнулся.
— Если Борисычу надо, то пусть он сам ко мне и приезжает. Я с ним больше никаких дел иметь не хочу.
К горлу подкатил комок. А живот предательски забурлил.
— Что… так и передать Борисычу?
— Да. Так и передайте.
Захотелось сесть. Но можно было только опереться на ручку коляски. Коляска предательски задрожала.
— Хорош, гнать. Никто тебя не тронет. У Борисыча к тебе есть деловой разговор.
— А где Борисыч?
— Ждет у тебя на складе.
Это было похоже на правду. Если бы они захотели со мной разобраться, то приехали бы ночью. Когда во дворе никого нет. А не сейчас, когда здесь полно народа, и все с увлечением следят за нашим разговором. Если со мной что-то случится, то несложно будет их вычислить.
— Ну ладно, — говорю им. — Поехали. Только до склада. И никуда больше.
— Можешь не сомневаться.
Я сел на заднее сидение. У окна. В голове мелькнула мысль, что если бы они задумали что-то недоброе, то тогда бы посадили меня между собой. А так нет. От такой мысли стало спокойнее дышать.
Машина развернулась на пятачке перед домом и, шелестя шинами, выскочила на шоссе. Я снова напрягся. «Почему они выбрали эту дорогу? На склад можно проехать гораздо ближе…» В голове мелькнуло: «Если сейчас на светофоре повернут вправо, а не влево, значит везут меня куда-то в безлюдное место, скорее всего на Москва-реку. Придется выпрыгивать на ходу…»
Рука потянулась к ручке двери.
Но «Хонда» повернула налево. От живота отлегло. «Значит, все-таки на склад!»
Подъезжаем. Выхожу из салона. Отмечаю, что меня никто не пытается удержать. Взбегаю по ступенькам. Дергаю за ручку двери. Закрыто. Никого. И тут до меня доходит, что сегодня воскресенье. И на складе никого и не должно было быть, а значит…