Допрос с пристрастием
Шрифт:
Запыхавшись только от волнения, Ведич отмахал почти полтора километра по кругу. Где-то в другой стороне он улавливал датчиками шумы стрельбы и новые разрывы гранат. Похоже, возвращающиеся домой «зеленые» решили разгрузить подсумки от сэкономленных боеприпасов. Однако они тратили их абсолютно впустую. Ведич уже заходил к месту их остановки с обратного ракурса.
Приподнявшись над автонами на выдвижных конечностях, он с удовольствием заметил полеживающую недвижно «Бульку». Поблизости от нее остался лишь один боец. В менее щепетильной ситуации его можно было запросто порешить. Но требовалось совершенно не это. Ведич стрельнул из ИПК. В двух метрах от чужого воина тут же испарилось килограмма три снега. Облако блестящего пара смотрелось просто великолепно. «Зеленый» явно струхнул не на шутку. Правда, он не угадал направление, с которого
«С такими ребятишками воевать вполне можно, — удовлетворенно подумал Ведич. — Можно даже делать это вполне экономно». Он решил подождать, пока стрельба замолкнет совсем, а уже потом дать им новый повод для суеты. Время работало на него.
45. Подопечный
Глюк уже разнес в щепки здоровенную доску. На доску он наткнулся, вытаптывая окружающий снег. Он чуть не споткнулся об нее. Надо же, эта простейшая деревянная штуковина пережила все случившиеся в округе катаклизмы. Выгорел целый город и все окружающие леса, а эта толстая доска пролежала тут как ни в чем не бывало. И даже не сгнила, что вообще уже странно. Ну, а теперь доске все же пришел окончательный конец. Потому что Глюк использовал ее в качестве предмета воспитания. Ведь это насчет «Фрича» и кое-чего другого Кварод сказал свое научное «низя», а вот насчет введения палочного наказания ничего не говорил. Так что Глюк хрястнул по спиняке Страшилке от всей души и со всего маху. Жалко, доски надолго не хватило. Она выдержала не более десятка ударов. Но, что особо обидно, железным бокам сталтеха не стало от этого массажа ни жарко, ни холодно. Он как стоял пень пнем, так и остался. Правда, однажды ни с того, ни с сего повернул голову в сторону Глюка.
— Узнал хоть, сволочь, своего заботливого папашу? — спросил его Глюк. Ответа он, разумеется, не дождался.
За время воспитательной работы, а также в процессе прочих спонтанных опытов с механоидом бой за сопками пару раз сместился туда-сюда.
— У нас из-за тебя будет перерасход патронов, — скорбно отчитал Глюк сталтеха. Для наглядности он даже потряс перед его красными объективами пулеметом системы Карташова.
И тут глаза подопечного внезапно сверкнули. Затем он резко вскинул руки и потянулся к оружию.
— Ого-го! — присвистнул Глюк. — Да ты, рядовой, не промах. А курс молодого бойца прошел? — спросил он, отводя «импульсник» подальше.
Механоид сдвинулся с места.
— Отлично! — констатировал Глюк. — Ну так валим отсюда, дорогой мой Страшилка. Иди, иди сюда, Мальчиш, получишь от меня большую-большую пушку.
Сам он вытянул перед сталтехом «Карташ», а когда тот снова тронулся в его сторону, чуть отступил.
— Да у нас тут просто цирковой номер «осел и морковка», — резко повеселел сталкер. — Ну что ж, пойдем, пойдем, любезный. Валим на фиг из этой песочницы. А наш папочка — Ведич — думаю, сориентируется, что пора завязывать с перестрелкой и присоединяться к дружной семейке удальца Страшилки.
46. Танковая зачистка
«Гремя огнем, сверкая блеском стали!» — Примерно этими известными словами можно было охарактеризовать начавшуюся танковую операцию. Конечно, особой сложности в ней не присутствовало. Просто громи всё, что попадется в заданном районе. А дабы по случайности не зацепить того, что не надо, в кое-какие области въезд был запрещен. Кстати, он был запрещен и в координаты размещения Форта Ковчега. Какими уж изворотами израильтяне объяснили русским союзникам, почему они пока что обойдут этот район, растолковывать долго. Но российское командование особо и не напирало. В конце концов, за разрешение порезвиться на территории России Израиль заплатил валютой и кое-каким «ноу-хау». Солидная доля той валюты предназначалась для русского Министерства обороны. Так что зачем трогать какие-то скользкие пункты соглашения? Тем более, по разведывательной информации, и без того ведомо, что израильтяне впоследствии хотят наладить с господином Хистером какие-то тайные связи. Само собой, если бы кто-то указал израильским господам на такие обстоятельства, они бы выпучили глаза в возмущении. Как можно? Организация Ковчег вроде бы имеет фашистскую окраску. А мы принадлежим к такой нации, что… Сами понимаете.
Да и вообще, с чего бы поднимать шум. Учения являлись совершенно законспирированной
И кстати, жаль, что операция была секретной, и документальные кадры, отснятые в ходе боев, тут же опечатывались ответственными товарищами. Из тех фильмов можно было бы узнать, как грозен модернизированный тяжелый танк «Меркава». Как он способен крушить все на своем пути. Тем более, как выше уже указывалось, задача была проще некуда. Разгоняйся побыстрее. Нашел врага, притормаживай. И начинай охоту. Бей все, что шевелится, а тем более катается туда-сюда.
Например, мирно «пасущимися», насыщаясь электричеством в автонах, механоидами типа «камнеедов» и прочих «мирных» видов, никто до того особо не интересовался. Разве что сталкеры заваливали порой одного-другого, добывая что-нибудь полезное. А тут вдруг все эти бесчисленные стада подверглись массовому уничтожению. Пожалуй, если бы сюда допустили какой-нибудь Гринпис, он бы потребовал занесения данных механических тварей в Красную книгу. Израилю было, вообще-то, всегда на «гринписы» наплевать. А уж тем более в размещенной в Сибири локации.
Танки шли вперед медленно и неумолимо. Они крушили. Ведь «Меркава» и предназначалась для такого неторопливого сокрушения. Она знала себе цену, и даже ее тактико-технические характеристики не предусматривали какие-то маневренные скоростные бои. Пусть этой ерундой занимаются мелкие танкетки других государств. Тяжелая боевая платформа с «рельсотроном» — это вам не мальчик на побегушках.
47. Мозги железные и простые
— В конечном итоге — всё просто, — говорил когда-то Кварод Ведичу. — Это, когда до всего додумаешься, конечно. Подключаем часть чипов непосредственно к остаткам нормального мозга, а часть к механическому заменителю. Теперь ловим сигналы того и другого. Читать мысли человека мы почти умеем. Никаких сложных абстракций не предвидится, поскольку Технос не обладает сознанием. А уж тем более какой-то отдельный механоид. Еще требуется фиксировать действия сталтеха. Ведь сложные приказы ему не приходят. То есть что делает механоид после того, как к нему поступил тот или иной сигнал. Разумеется, если бы все получалось так запросто, то ссохшиеся человеческие полушария стали бы нам не нужны. Типа, пришла такая-то команда. Сталтех повернул направо или пошел туда и сюда. Мы бы дешифровали, и всё ОК. Но, как помним, тут нет разума, а значит, и языка. И на мью-фоны и прочие, нам неизвестные органы чувств не приходят столь простые команды. На механоида воздействует среда Техноса как целое. То есть сразу тысячи или даже миллионы команд. Следовательно, для понимания, почему сталтех пошел туда, а не сюда, нам надо разобраться в его «чувствах». Вот тут нам и пригодился отрезанный от мира обрубок человеческого мозга внутри.
— Этот мозг пытается понять окружающее. В том числе он пытается понять «чувства» подсоединенного к нему механоида. За время преобразования сталтеха из стадии «один» в стадию «четыре» мозг человека уже кое-что улавливает и кое-что понимает. Врубаешься, Ведич? — интересовался Кварод.
— Ну, э-э… В общем… — блеял не приученный к научным тонкостям сталкер.
— В общем, так, — кивал Кварод. — У нас «чипы-подслушки» и в человеческом, и в сталтеховском «мозгу» железного друга, так? Кроме того, мы видим, как изменилось его поведение. Складываем то, и другое, и третье. И в итоге…
— И в итоге? — переспрашивал Ведич.
— В итоге, господин сталкер, мы получаем кодировку языка Техноса.
— Кодировку языка Техноса? — без меры удивлялся Ведич. — Но ведь… Вы же, господин Кварод, говорили, что у Техноса нет языка?
— Да, у него нет сознания, и значит, привычного нам языка. Но у него есть некий код, который выработала среда Техноса. Выработала без сознания, воли и всего прочего. Просто как реакцию на взаимодействие со внешней средой. Без кода действия каждого механоида и скорга станут совершенно автономными. В этом случае мы бы не наблюдали то, что наблюдаем. То есть Технос не действовал бы как единое целое. А он действует. Значит, код есть. И мы его дешифруем.