Допустимая погрешность
Шрифт:
– Он журналист? – уточнил Вейдеманис, впервые подав голос.
Ратушинский нахмурился, услышав его хриплый шепот.
– Почему вы так разговариваете? – спросил он. – Что с вашим голосом?
– У господина Вейдеманиса удалена часть легкого, – пояснил Дронго. – Значит, ваш гость был режиссером?
– Почему был? Он и сейчас режиссер, – возразил Ратушинский. – Мы дружим семьями уже много лет. Наши жены – подруги, работают в одном институте и дружат уже лет десять.
От внимания Дронго не ускользнуло, что, рассказывая об этой паре, Ратушинский вел себя несколько скованно.
– Мне
– Да, конечно, – неожиданно улыбнулся Ратушинский. – Но нужно знать Мишу, чтобы отмести от него любые подозрения. Это абсолютно порядочный человек, добрый и мягкий. Никогда в жизни он не пойдет ни на какую подлость. Скорее я сам мог бы отдать кому-нибудь документы, чем Миша позволил бы себе их взять. Это типичный интеллигент-шестидесятник. Хотя в то время он был совсем мальчиком – ему сейчас около пятидесяти. Но он словно пришел из того времени. Любит песни бардов, многие знает наизусть. Высоцкий, Окуджава, Визбор – его любимые авторы. Он и сам хорошо играет на гитаре, поет. Нет, нет. Это не он.
– А его супруга? – предположил Дронго. – Чтобы помочь мужу в его карьерных устремлениях? Такое возможно?
– Только теоретически, – ответил Борис Алексеевич. – Мы дружим семьями несколько лет. В прошлом году даже вместе отдыхали в Испании. Нет, она тоже не могла взять документы.
– Вы так доверяете людям? – удивился Дронго.
– Нет. Это не доверие. Скорее умение разбираться в людях. Супруги Денисенко – последние из тех, кого я начал бы подозревать. Мне кажется, что, познакомившись с ними, вы со мной согласитесь.
– Посмотрим, – уклонился от конкретного ответа Дронго, – и тем не менее остался еще шестой человек, о котором вы пока не сказали. Или ваша секретарша пришла позже других?
– Нет. Она появилась после того, как пришли моя сестра с мужем. И до того, как появились супруги Денисенко. Я сам ее вызвал, чтобы просмотреть некоторые документы.
– Вы часто так делаете? Вызываете секретаря к себе домой?
– Нет, не часто. Но случается. Я же вам говорил, что мне нужно было лететь в Лондон, поэтому я и вызвал ее к себе. Точнее, послал за ней машину. Мы немного поработали в моем кабинете.
– Значит, она была у вас в кабинете?
– Да, была.
– И вы не выходили из кабинета?
– Выходил. Но мне кажется, что глупо подозревать собственного секретаря. У меня на работе остается гораздо больше важных документов, которые проходят через ее руки. Кроме того, она бы не выручила за эти документы больше пяти-шести тысяч долларов. Зачем ей рисковать своей работой? Она получает у меня полторы тысячи долларов.
– Какие большие зарплаты у секретарей, – усмехнулся Дронго. – Неужели она получает такую зарплату по ведомости?
– Нет, конечно, – нахмурился Ратушинский. – По ведомости она получает только двести долларов. Остальное в конверте. Я надеюсь, что вы не работаете заодно и в налоговой инспекции?
– К сожалению, нет, – ответил Дронго, – хотя иногда очень тянет на сотрудничество
– Девяносто процентов компаний так и делают, – усмехнулся Борис Алексеевич. – Сейчас никто не доверяет государству. И уж тем более никто не платит налогов. Хотя говорят, что платить налоги в России стало выгодно. Всего тринадцать процентов. Это гораздо лучше, чем сорок или пятьдесят в других странах. Но гораздо хуже, чем вообще их не платить.
– Учебник новой политэкономии, – указал на гостя Дронго, обращаясь к Вейдеманису. – Учись, Эдгар. Это называется «новые рыночные отношения». Итак, что вы можете рассказать о своем секретаре?
– Юлия Геллер. Ей двадцать восемь лет. Не замужем. Образование высшее. Свободно владеет английским. Работает у меня более двух лет, точнее, около двух с половиной. Исполнительная, дисциплинированная, очень пунктуальная. Весьма целеустремленная. Собирается защищать кандидатскую диссертацию. В общем, идеальный секретарь.
– Вы взяли ее по чьей-то рекомендации?
– Да, конечно. В нашей компании существует жесткий отбор. Мы не берем людей с улицы, тем более секретарей. Она работала в телефонной компании. У нее были отличные рекомендации. Но на прежней работе она получала около четырехсот долларов. А ей хотелось роста. Когда у нас появилась вакансия секретаря для моего заместителя, она принесла свои документы.
– Откуда она узнала о вакансии?
– Наша служба безопасности все проверила. Ее двоюродная сестра работала в нашей компании. Сейчас не работает. Вышла замуж за дипломата и уехала с ним в Непал. А Юлия подошла нашему вице-президенту. Проработала она у него около пяти месяцев. Я обратил внимание на деловые качества этой молодой женщины. И мы решили, что будет лучше, если она будет работать у меня. И я должен сказать, что не ошибся. Она действительно хорошо справляется со своими обязанностями.
– Красивая? – неожиданно спросил Дронго.
– Что? – не понял Ратушинский.
– Мне кажется нормальным, если на эту работу вы взяли красивую женщину, – предположил Дронго.
– Да, – сдержанно согласился Борис Алексеевич, – она симпатичная. Нравится мужчинам, если вы имеете в виду именно это обстоятельство.
– И вы обратили на нее внимание только потому, что она хорошо работала или в силу других причин?
– В силу комплекса причин, – ответил, немного подумав, Ратушинский. – Конечно, я обратил внимание на эффектную молодую женщину, потом узнал, как она работает, потом проверил ее в деле. Да, она мне подошла, и я ее взял.
– Ваша супруга не ревнует вас к Юлии?
– Нет. Моя жена достаточно разумный человек. Она никогда не устраивает мне сцен. Во всяком случае, не стоит за дверью и не подслушивает, о чем мы говорим.
– Ясно, – кивнул Дронго. – Итак, получается шесть человек. И кроме мужа вашей сестры, к которому вы испытываете естественное недоверие из-за его частых провалов в бизнесе, все остальные вне подозрений?
– Да, я думаю, что так. Именно поэтому я и пришел к вам.
– Вы убеждены, что документы, которые опубликовал Лисичкин, попали к нему из вашего кабинета?