Допустимые потери (Пер. И. Полоцк)
Шрифт:
– К твоему сведению, я поглощал ленч в одиночестве, а экс-супруги не видел уже больше месяца, – ответил он, обрадовавшись возможности говорить честным тоном незаслуженно обиженного человека.
– Что же, – сказала Шейла, – в таком случае, когда мы пойдем на ужин, попытайся выглядеть лучше или хотя бы по-иному. – Заканчивая спор, по крайней мере на время, она произнесла с улыбкой: – Это я тот человек, который должен бы быть мрачнее тучи после двух дней, проведенных в обществе Мадонны.
– Ты выглядишь великолепно, – сказал он, совершенно не кривя душой.
Ни одно агентство, конечно, не пригласило бы ее в качестве модели для журнала мод, но для Деймона Шейла, с ее суровыми и резкими чертами лица, темными, жесткими
Несмотря на это, Деймон чувствовал неодолимую тягу к другим женщинам – к своей иберийской красотке, например, – и получал от кратких связей с ними огромное удовлетворение. Долгие годы веселой холостой жизни развили в нем две страсти – желание работать и влечение к женщинам. Второй брак в этом отношении его не изменил. Деймон не был религиозным человеком, хотя в тех случаях, когда обстоятельства вынуждали его размышлять о Боге, он склонялся к агностицизму. Тем не менее ему не было чуждо понятие греха, если тягу к прекрасному полу можно было считать грехом. Он не упоминал всуе имя Божье, не крал, не лжесвидетельствовал, не убивал, однако время от времени не мог устоять перед тем, чтобы не возжелать жены ближнего своего. Его тяга к женщинам была очень сильной и казалась ему вполне естественной. Деймон почти ничего не делал для того, чтобы себя укротить. Правда, удовлетворяя свою страсть, он по мере сил стремился не причинить вреда ни себе, ни партнерше.
Нью-Йорк в те годы не был мировым центром воздержания. В юности Деймон был красив, а люди, бывшие привлекательными в молодости, продолжают сохранять уверенность в себе и тогда, когда время уже оставило на их внешности свой печальный след. Он не пытался скрыть эту особенность своего характера от Шейлы. В любом случае такое было невозможно, так как ей уже довелось принимать парад навещавших его в лечебнице дам и расставлять по вазам присылаемые ими букеты. Женщина из Испании сердила Шейлу своей нескромностью. По правде говоря, она раздражала этим и Деймона, и, расставшись с этой леди, он почувствовал немалое облегчение. За два прошедших с того времени года никаких новых связей у него не было.
Он не расспрашивал Шейлу о ее прежних романах и о тех, которые могли быть после замужества, но и сам никогда не просил прощения. Несмотря на то что в их жизни случались штормовые периоды, они по большому счету были счастливы, и у Деймона всегда становилось радостно на душе, когда Шейла, как, например, сегодня, переступала порог дома. Его, как последнего эгоиста, радовало то, что он значительно старше ее и может умереть раньше, чем она.
Деймон, радуясь тому, что Шейла целая и невредимая вернулась домой, еще раз привлек ее к себе и поцеловал в губы. Знакомые нежные губы, которые временами могли становиться такими упрямыми и жесткими.
– Шейла, – пробормотал он супруге в ухо, все еще не отпуская ее, – я так рад, что ты вернулась. Эти два дня показались мне веками.
Шейла улыбнулась, прикоснулась к его губам кончиками пальцев так, словно хотела, чтобы он замолчал, и направилась в спальню. Шейла шла выпрямившись, с гордо поднятой головой, не раскачиваясь из стороны в сторону. Ее походка напомнила ему, и не в первый раз, девочку, с которой у него была связь вскоре после прибытия в Нью-Йорк. Его возлюбленная была начинающей актрисой, с такими же темными волосами, как у Шейлы, и мама ее тоже была итальянкой. В своей генетической памяти она, как и Шейла, видимо, хранила воспоминания о женщинах, шагавших с тяжелыми кувшинами на голове по выжженным солнцем тропам Калабрии. Ее звали Антуанетта Брэдли, и Деймон любил ее чуть ли не целый год, полагая, что она его тоже любит. Дело дошло до того, что он даже начал поговаривать о женитьбе. Но оказалось, что девица любит
– Таков жребий, – произнес Морис, когда Деймон принялся паковать вещи.
Через некоторое время Морис Фицджеральд и Антуанетта Брэдли отбыли в Лондон. До Деймона дошли слухи, что они поженились и окончательно осели в Англии. Он не видел их более тридцати лет, но не забыл того, как Антуанетта вошла в их жилье и каким тоном Фицджеральд произнес: «Таков жребий».
Воспоминания заставили его вздохнуть, а добывая на кухне лед для выпивки, он припомнил те далекие довоенные и первые послевоенные дни, когда был актером и еще не утратил надежды на удачу, которая могла позволить ему прорваться в звезды. Безнадежно плохим артистом Деймон не был – он постоянно получал небольшие роли, и этого хватало, чтобы обеспечить ему вполне комфортное существование. В то время ему и в голову не могло прийти, что в будущем он может заняться чем-то иным, кроме театра, не считая кино, разумеется.
Его жизнь радикально изменилась в конце сороковых годов во время репетиции одной из пьес. Мистер Грей, представлявший в театре интересы драматурга, появляясь время от времени на репетициях, полюбил, сидя в задних рядах темного партера, шепотом беседовать с Деймоном. Беседы проходили в те долгие периоды, когда в присутствии Деймона на сцене не было нужды. Грея заинтересовало его мнение о пьесе, и Деймон не только честно заявил, что, по его мнению, спектакль провалится, но и объяснил, почему именно. Соображения артиста произвели на мистера Грея впечатление, и он сказал, что Деймон занялся театральным бизнесом не с того конца. Грей как бы между прочим заметил, что если молодому человеку когда-нибудь нужна будет работа, то для него найдется место в принадлежащем ему агентстве.
– Вы честно высказали мнение о пьесе, – сказал он. – Вы – умный, хорошо образованный молодой человек и можете принести мне пользу. На сцене вы мне не кажетесь достаточно убедительным, и я почти уверен, что вам не удастся покорить публику. Если вы попытаетесь продолжать карьеру артиста, то, по моему мнению, в конце концов пополните собой армию разочарованных неудачников.
Через две недели, когда спектакль был снят, Деймон оказался в конторе мистера Грея.
Принеся из кухни лед и готовя напитки, Деймон с гримасой неудовольствия припомнил слова мистера Грея. Сегодня, фигурально выражаясь, он снова находится на сцене перед аудиторией, состоящей из одного человека. Он постарается сыграть как можно лучше, но с годами его актерские способности не возросли, и Деймон был почти уверен в том, что выступит не очень убедительно. Ему, видимо, предстоит долгая ночь.
– Оливер… – обратилась Шейла к Оливеру Габриельсену, сделав заказ официанту крошечного ресторана в центре города, где, как она считала, шансов наткнуться на мужа почти не было.
– …Оливер, я позвонила тебе так рано вчера утром, поскольку не хотела, чтобы он узнал о нашей встрече. Роджер только-только ушел на работу.
Она приглашала Оливера на ленч в полдень того же дня, но у него уже была назначена встреча, отменить которую он не мог. Поэтому их свидание состоялось только во вторник.
– Моя жена полна подозрений, – сказал Оливер. – Она не привыкла, чтобы мне во время завтрака звонили дамы и назначали свидания. Постоянно утверждает, что ты убийственно красива. Несколько старомодной красотой, – произнес он и, потянувшись через стол, прикоснулся к руке Шейлы. – Самый опасный тип красоты, утверждает она. Кроме того, она постоянно твердит, что я ищу себе мамочку в возрасте, чтобы залезть к ней в постель. Она завидует и пытается во многом тебя копировать. Кстати, ты обратила внимание, что с прошлого года она носит такую же прическу, как и ты?