Дорога из трупов
Шрифт:
Прежний мэр не сильно любил совещаться и при необходимости делал это в своем кабинете.
Сейчас пыль серыми клубами летала в воздухе, а пробиравшиеся через них «лучшие» горожане спотыкались и чихали:
– Апчхи! Кто тут?
– Это я! А ты, эльфийское отродье, не тычь в меня пальцем!
– Молчи, брат обезьяны!
– Апчхи!
– Он забрызгал мне шлем! Можно, я отрублю ему ноги?
– Нельзя. Это выползень, у него ног нет.
– Апчхи… бум-бум-бум…
Из ноздрей Лежащего-в-Дубраве полетели мелкие камешки, забарабанили по
– Это нападение! – Серх Локон вскинул дубину. – Проклятые заговорщики! А… а… апчхи!
Собственный чих швырнул его на стену.
– Спокойнее, господа, – проговорил Форн Фекалин, решивший, что пора навести хоть какой-то порядок. – Рассаживайтесь. Вы…
– Ты наступил мне на ногу! Как ты посмел?! – Скрипучий голос ректора Магического Университета ввинчивался в уши, точно шершавое сверло.
– И наступлю еще, – ответил верховный жрец Бевса-Патера. – Богомерзкий противный колдун…
Оппоненты чихнули одновременно и исчезли в клубах пыли.
– Господа! Одумайтесь! Хватит! – воззвал Форн Фекалин, но его, похоже, никто не слушал.
Из серых облаков донесся треск и недовольный рев:
– Ты негодяй! Ты встал у меня на пути! Я оторву тебе голову!
– Это кресло, идиот, – сказал кто-то. – Интересно, как ты оторвешь ему голову? Глупый тролль!
– Кто испортил воздух? – Новый голос отдавал истерикой. – И что это за ку… Ой, прошу прощения.
Выползня, конечно, можно назвать «кучей дерьма», тем более что представители этой расы эволюционировали как раз из груды отбросов. Но только в том случае, если вы твердо решили, что ваша жизнь вам больше не нужна.
Пыль тем временем несколько осела, и глазам стоявшего за трибуной Форна Фекалина предстала живописная картина. На левом фланге в креслах сидели гномьи старейшины, причем сидели только двое, а третий лежал, свернувшись в клубочек, и громогласно храпел.
Рядом, но всем видом показывая, что он сам по себе, располагался эльф.
Центр композиции образовывал тролль с обломками кресла в лапищах. Из-за каменной задницы выглядывал трясущийся Потом Вытек. По соседству располагался Толстый Маззи, похожий на покрытую черной слизью скалу, и Тощий Брык, севший сразу на два кресла.
Справа находилось цветастое пятно, составленное из ярких одежд и головных уборов жрецов. С той стороны доносилось ядовитое завистливое бурчание, а также аромат храмовых курений.
Серх Локон, на лице которого застыла мина отвращения, сидел в стороне. Еще более в стороне, чуть ли не на подоконнике, располагался Вейл Фукотан.
Но всех обскакал Глав Рыбс, чье кресло преспокойненько стояло на потолке. Сам ректор сидел в нем безмятежный, точно снулый лещ, и белоснежная мантия его ниспадала вверх красивыми складками.
– Очень хорошо, – сказал Форн Фекалин. – Я думаю, никто не будет против, если мы все же начнем? А?
«Они проиграли, – подумал он, – в тот момент, когда отдали мне инициативу. Дали мне возможность направлять их, вести, как овец. И забыли о том, что выигрывает всегда организатор выборов».
– Начнем, –
И он взглядом выразил то, что думает о тех, кто людьми не является.
– А ты и не можешь понять, – зло пробулькал Толстый Маззи, – поскольку у тебя нет мозгов.
Гномы захихикали, даже эльф улыбнулся уголком рта.
Форн Фекалин остался спокоен, но мысли его завертелись вокруг котлов с кипящим маслом, темных подвалов, где хранятся всякие штуки из ремней и кусков прочной древесины, а также очень острых ножей.
Когда он придет к власти в Ква-Ква, а случится это довольно скоро, генерал «Чистого Города» обязательно познакомится со всеми этими вещами. И остальные лигисты – тоже.
Тем временем склока меж «достойнейших горожан» набирала силу. Жрецы хором обвиняли ректора МУ в атеизме, а тот презрительно поглядывал на них с потолка и хитро вопрошал: «А вы сами верите в своих богов?» Толстый Маззи и не менее толстый Тощий Брык толкались животами, повторяя «А ты кто такой?» Гномьи старейшины потрезвее орали на эльфа. Тролль беспокойно вертел головой, выбирая, на кого наступить первым.
«Орите-орите, – подумал Форн Фекалин. – Скоро вы устанете, и к вам вернется способность слушать. Но ненависть друг к другу никуда не исчезнет. И именно на ее волне я поднимусь туда, куда хочу… – Тут ход размышлений прервало то, что градус дискуссии резко повысился. – Так, это лишнее».
Он махнул рукой, и двое стоявших у двери стражников двинулись к Серху Локону, замахнувшемуся дубиной на выползня.
– Стоять! – рявкнул Форн Фекалин так, что команда проникла даже в источенный норами безумия мозг генерала «Чистого Города».
Участники потасовки на миг замерли, и этого мига хватило стражникам, чтобы вклиниться между ними.
– Драться не надо, – сказал Форн Фекалин. – Только слова. Помните, что я МЕНТ и что я должен защищать порядок.
«Точнее, то, что считаю таковым», – добавил он про себя.
По помещению прокатилась волна запаха, извещавшая о том, что Толстый Маззи очень сердит. Выползни и в обычное время пахнут, словно куча полежавших на солнце рыбных голов, а уж в минуты раздражения или гнева начинают вонять еще сильнее. И хотя владелец таверны на перекрестке улицы Ушной Серы и переулка Оплывших Свечей пользовался дезодорантом, сейчас это помогло примерно так же, как щит из папиросной бумаги против булавы.
На некоторое время участники склоки, именуемой «выборы», потеряли способность думать о чем либо, кроме глотка чистого воздуха. Эльф Закряхтэль закряхтел:
– Откройте окно… кто-нибудь…
Спавший в кресле Гвоздь, старейшина клана Длиннобородов, протянул руку, нащупал топор и бросил его в сторону ближайшего окна. Раздалось звяканье, полетели осколки, и в зал совещаний проникла струйка того, что в Ква-Ква сходило за воздух.
– Так гораздо лучше… – прошептал Тощий Брык, бледный, точно собственное привидение. – Я должен присесть…