Дорога к ангелу
Шрифт:
Но приказать оказалось проще, чем выполнить. С каждой новой милей становилось только хуже, скверна налагала на землю темные оковы. Когда на небе забрезжили звезды и показалась одна из трех лун, большая и тревожно-оранжевая, отряд сдался. Лошадям нужен был отдых, и ночевка в испорченном лесу обещала стать неспокойной.
Место выбрали открытое, на холме, в отдалении от порченого леса. У подножия под склонившимися плакучими ивами протекал небольшой тихий ручей, и к нему вела едва заметная в высоких травах тропинка. Для безопасности выставили дозорных с факелами,
– Знаешь, друг любезный, – процедил бородач, досадливо плюнув, – сходи-ка за водой к ручью.
– Невероятно, – пробормотал Герон, не услышав веления, и покрутил травинку, – она гнется, когда ее к костру приближаешь. Боится огня, как живая.
Он даже продемонстрировал рыцарю, как между пальцами растянулась похожая на черную слюну слизь. Рорин шумно сглотнул подступивший к горлу комок, и желание трапезничать испарилось.
– Иди, – странным тонким голосом произнес он и сунул в руки Герону прокопченный черный котелок.
Подумав, вытащил из костра ветку и всучил вместо факела. Кряхтя, лекарь осторожно засеменил по тропинке, поднимая горящую ветку повыше над головой. Его тщедушная фигура растворилась во тьме, только огонек поблескивал, а под ногами хлюпали раздавленные скользкие растения. Уже через пару футов и без того подслеповатый Герон, бережно прижимавший к себе котелок, несмотря на огонь, не видел дальше своего носа.
– И руки помой! – донесся оклик Рорина.
От неожиданности лекарь трусливо подпрыгнул и выронил ветку, тут же зашипевшую и выпустившую предсмертный дымок. Темнота обступила Герона со всех сторон, повергая в ужас.
Поскальзываясь на разбрызгивающих смрадные ошметки травах, лекарь осторожно спустился к ручью, ориентируясь исключительно на ропот неспешного потока. Здесь воздух очистился, и Герон, наконец, позволил себе снять повязку, чтобы вдохнуть полной грудью, впрочем, тут же подавившись.
– Кто здесь?! – раздался из темноты испуганный выкрик, и со страху Герон покачнулся, едва удержав равновесие.
– А ты кто?
– Сначала ты! – дознавался тот, кто прятался в темноте.
Тут сквозь ветви плакучей ивы закрутившийся юлой Герон разглядел огонек факела.
– А вдруг ты враг? – пролепетал лекарь.
– А так бы я и разговаривал с тобой, – почти оскорбился собеседник.
Герон затрясся пуще прежнего и отступил на шаг, готовый броситься наутек.
– Я умею колдовать! – на всякий случай пригрозил он, понятия не имея, с какого конца браться за заклинания.
– А я умею мечом рубиться! – Огонек сверкнул, перемещаясь.
С хрустом из сени ивы выступил высокий мощный воин, держа над намыленной лысой головой факел. Вид у рыцаря был
– Герон, ты, что ли? – узнал рыцарь отрядного лекаря.
Тот только мелко закивал патлатой седой головой, очки скособочились, когда от усердия у Герона одна дужка соскочила с уха.
– Чего по темноте бродишь? – нападал на него воин.
– Факел уронил, – поправив очки, пожевал тот губами, и, осторожно ступая, направился к воде.
Нибур рассеянно следил, как лекарь неуклюже склоняется над ручьем. Поскользнувшись, Герон едва не утопил котелок и, чудом выловив, замочил порты.
– Слушай, Герон, – Нибур светил факелом, чтобы горемыка беспрепятственно выбрался на берег, – Бигдиш говорил, что у тебя какой-то чудодейственный порошочек есть. Ты, мол, его намазал ему лицо, и у него теперь борода не растет.
– Из-за этого дикаря, – фыркнул Герон, припоминая давнюю обиду, – я, между прочим, провел в мешке почти пять дней. Никакого уважения к науке!
– Герон, уважь, – взмолился Нибур, – намажь мне голову, чтобы и у меня волосы не росли.
Герон как-то странно оживился, на сухом птичьем личике мгновенно расцвела улыбка безумного, непризнанного гения, отчего у рыцаря нехорошо подвело живот.
– С удовольствием, господин, – пропел лекарь, воспрянув, – с превеликим удовольствием. Рад, очень рад слышать, что уважаемый рыцарь заметил зерно добра в скромных плодах моих исследований.
– Ну, добро – это как посмотреть, – пробормотал Нибур с сомнением.
– У меня и средство с собой, – засуетился лекарь, выливая из котелка добрую часть воды, – вот прямо сейчас и разведем! Только, – он покосился на намыленную башку бывшего оруженосца Ламберта, – побрить тебя хорошенько нужно. А то псы, помнится, шерсть клоками теряли…
– К-к-какие псы? – глотнул Нибур, следя за лекарем, вытаскивавшим из сумы, с которой не расставался даже во сне, подозрительный мешочек.
– А важно ли, какие псы? – мечтательно махнул тот рукой и, ослабив шнурок, сыпанул на дно котелка зеленоватый порошок.
Душок от средства, прямо сказать, шел неприятный, даже порченый лес и тот пах не так отвратительно.
– Ну, я готов. – Герон ткнул испачканным зеленым пальцем в получившуюся кашицу, и Нибур понял, что обратного пути нет – теперь он навсегда станет лысым.
Голову Нибуру лекарь брил заточенным кинжалом не жалея, отчего потенциальная жертва морщилась и ворчала:
– Поосторожнее! Татуировку отскребешь!
– Ничего, ничего! – приговаривал Герон, не обращая внимания на ропот. – Еще немного!
Он парил от счастья, ведь Всевышний услышал его молитвы! Герон мог проверить результаты своих многолетних исследований порошка из смеси волчьей ягоды, полевых травок и секретного ингредиента жизнедеятельности летучих мышей, который и давал неприятный душок. К сожалению, с последним побочным эффектом лекарь никак не мог справиться. Даже растолченные лепестки розы не помогли.