Дорога к «Черным идолам»
Шрифт:
Значит, Лисков. Нине не примерещилось, когда она увидела в окне его расплющенное, длинное лицо. И каска его не случайно оказалась в избе. Он бежал из шахты, оставив там товарищей! Опасения были не напрасны. И разбитый мотор радиостанции — не случайность.
Лисков повинен в аварии! А этот, второй, заезжий человек с каким-то собачьим именем Эмик?
— Не спеши, — услышала Нина голос Лискова. — Мы все равно его перехватим. По этой дороге он быстро не поедет!
— Идем, идем.
Нина стиснула зубы, чтобы удержать крик. Неожиданное прозрение
Оба они виновны в несчастье и хотят ускользнуть безнаказанными. Девушка не знала причины преступления, да и некогда было ломать голову над этой загадкой: важно было одно — двое злоумышленников хотят окончательно погубить старателей. Они расправятся и с ее Иваном!
Нина проглотила застрявший в горле комок. Шаги удалялись. Что же ей делать — бежать обратно в поселок, поднимать тревогу? Но все взрослые мужчины заняты на спасательных работах. Да и пока она добежит до поселка, преступники уйдут далеко.
Нет, она пойдет следом и не даст случиться новой беде.
Шаги стихли. Лисков и его друг выбрались из ущелья. Нина встала. Сапог давил распухшую ногу, словно железная колодка. Хромая, девушка сделала несколько шагов и остановилась. С больной ногой она не сможет преследовать двух рослых, здоровых мужчин, которые шагают, не разбирая, прямо по камням, по таежному бурелому.
Оставалось одно: вернуться на дорогу и идти безостановочно, сколько хватит сил, навстречу Ивану.
Веселый попутчик
Широкая асфальтовая дорога была прямой, как линейка. Иван Сажа разогнал грузовик, воздух запел в ветровике, стрелка спидометра показала сто пятьдесят километров: ай да машина!
Нина сидела рядом, касалась Ивана теплым плечом.
— А быстрее можешь?
Впереди лежал синий туман. Иван утопил педаль акселератора, машина ворвалась в туман и вдруг повисла в воздухе. Это был не туман — просто дорогу перерезал обрыв.
Но машина не упала — она полетела, постепенно снижаясь над черным, сожженным лесом. Ворвалась в розовое облако. Тряхнуло…
…Иван проснулся. С минуту ошеломленно протирал глаза. В кабине было пусто, двигатель молчал, но от него исходило тепло. Иван толкнул ногой дверцу. Перед ним был не черный оголенный лес, а комковая, поросшая желтой травой земля.
Машина стояла поперек дороги, заехав одним колесом в глубокую канаву. Вот дьявольщина! Он заснул, позорно заснул за рулем, утомленный бесконечной ездой.
Холодный, скрюченный высотным голоданием лес стоял вокруг, за деревьями виднелись белые горы. Был сумеречный полдень.
Невдалеке клубился паром ключ, вырывавшийся из-под большого замшелого валуна. Шофер зачерпнул воды, плеснул на лицо, почувствовал бодрящий холодок. Но усталость, глубокая и коварная, как болезнь, все еще сидела в теле и сковывала движения.
Но ничего. Надо спешить. Шахтеры
Иван установил на твердой, подмерзшей земле домкрат и принялся поднимать колесо, чтобы вызволить его из ямы.
Эх, плохо одному в тайге, очень плохо! Дорога безлюдна, и на много верст вокруг не встретишь человеческого жилья. А ему надо бы попутчика, чтоб помогал вытаскивать машину, не давал заснуть в пути, поддерживал добрым словом.
Иван завел мотор и резко вырвал грузовик из ловушки. До поселка оставалось еще километров пятьдесят. По прямой и того ближе. Но с дороги не свернешь.
Спешить, спешить! Как бы тяжело ни было, для него каждая минута наполнена воздухом, теплом кабины, дружеским рокотом мотора, волей, жизнью, — а те, что замурованы под землей, во что обходится им минута ожидания?
Грузовик стонал, проваливаясь то одним, то другим колесом в выбоины.
— Ну, отче-старче, терпи…
Грузовик сполз в яму, заполненную скользким зеркалом льда: под машиной жалобно хрустнуло, зазвенело, колеса завертелись в склизкой луже, от раскаленных покрышек пошел дымок. Водитель отправился с топориком рубить валежник.
Выполз. Медленно-медленно в окошечке спидометра поплыли цифры. Еще на километр ближе к поселку. А руки уже чужие, чугунные.
Шевелись, шевелись, ефрейтор!
Стрелка амперметра вдруг заметалась, стала предательски отклоняться к минусу. Пришлось снова останавливать двигатель и погружать руки в раскаленное нутро машины.
Генератор старенький, замасленный. У него был хороший генератор, но перед поездкой на прииск Дражный к Ивану подошел горбатый шофер Митяй: «Ванек, дай генератор на рейс. Понимаешь, рейс дальний, надо подработать». У Митяя — семья из восьми ртов. Иван снял новый генератор, взамен поставил Митяев.
Завгар Спиридонов, внимательный, деловой мужчина, молча наблюдал за сценой. Потом подошел: «Смотрю я на тебя — странный ты экземпляр, Ванек. Эдак скоро всю машину раздашь. Вчера Абаеву цепи отдал».
«Так просят же люди…»
Завгар махнул рукой: живи, мол, как знаешь…
Иван, вспоминая завгара, торопливо разобрал генератор, прочистил и подогнал щетки и снова полез в кабину. Сонная одурь одолевала его. Эх, попутчика бы!
— Держусь, старче-отче. Поскрипи.
И тут он увидел близ обочины человека. Это походило на сбывающуюся сказку. Вначале шофер не поверил глазам, замотал головой, чтобы рассеять мираж.
Но человек не исчез. Он сидел на поваленном дереве, покуривал папиросу и глядел на машину. На нем была кожаная куртка, серая шапка-ушанка, кирзовые сапоги. За спиной — ружье. Охотник?
— Эй! — крикнул Иван. — Товарищ, товарищ!
Человек встал и подошел к машине. Иван увидел перед собой незнакомое лицо, широко расставленные спокойные глаза.
— Ты откуда, товарищ? — спросил шофер. Он вдруг ощутил подлинный, очищенный от нагара частого употребления смысл слова «товарищ».
Незнакомец улыбнулся алебастровой улыбкой.