Дорога к себе
Шрифт:
Король потыкал носком сапога спеленатую заклинанием тушу:
— Да, экземпляр впечатляет. И зачем он нам?
— Неа, — легкомысленно отозвался Сантилли. — Зачем он нам?
— Чтобы вы растрогались и не стали нас убивать, — Ласайента тоже подошла к добыче.
— Славная была охота, жаль недолгая, — закончил комментарии Глеб и кивнул на «грифона». — Это он вас так отделал?
Создавалось впечатление, что охотники проползли на животах половину материка, собрав на себя по пути весь мусор, все болотистые лужи и все сучки, которые только смогли найти. Лица они где-то сполоснули, а вот одежду отчистили местами,
— Надо проверить, — спохватилась императрица, — вдруг она уже проснулась?
— А там тишина и покой, — подхватил Сантилли. — Думаешь, у птички будет нервный шок?
— Думаю, что она тебя в лоб долбанет, когда ты сунешь туда свой нос. Показывайте, — приказал Сах.
Тайник открывали с большими предосторожностями, разогнав любопытствующих на почтительное расстояние. Предосторожности не были излишними: помимо яркой, строго индивидуальной окраски птичка имела длинный острый клюв с двойными рядами тоненьких зубиков и перья со стержнем, по прочности не уступающим стали, а по остроте — шилу. Размерами олли немного превосходила земного кондора, а повадками напоминала мифическую гарпию.
В последний момент Олег спохватился, выхватил камеру и успел снять, как из пустоты молниеносно высунулась нежно-голубая голова с забавным хохолком и хищно щелкнула клювом прямо перед носом опешившего Сантилли. Птичку моментально упаковали в кокон и выбросили прямым ходом в привычный мир, благо, проложенный по маякам путь позволил это сделать. Туда же послали и рогатого «грифона». А чуть позже, под великим секретом, родители показывали сыновьям фотографии: Ласайента держит за загривок самку гурша, ашурт верхом на парализованном самце и рядом — Элерин.
— Все-таки я его сделал! — похвастался Сантилли, помахивая срезанными с ушей кисточками. — Солнышко, ты довольна охотой?
Йёвалли весело пожала плечами — глупый вопрос.
И как кстати попался этот глупый «грифон», даже бегать за ним не пришлось — сам выскочил из кустов, когда они фотографировались, до смерти напугав Элерин. Охотникам оставалось только оглушить парализованное пронзительным визгом животное и доставить в качестве отмазки и прикрытия. И ни у кого не возникло вполне справедливого вопроса: а где это вас носило? Все живы, все здоровы, все довольны и головы никому не свернули за подлый побег.
— В следующий раз берем тебя на гурша, — смеясь, говорил ашурт, целуя жену в висок. — Включаешь сирену — и у всех мертвый столбняк. И париться не надо с парализаторами.
7 глава. Осторожно — хищники!
Сегодняшний переход оказался сложным: извержение вулкана, когда пришлось строить два портала подряд, чтобы его проскочить, в следующем мире заклинило посадочный механизм лаборатории, и ее пришлось опускать при помощи «птиц», а потом ремонтировать. А под конец, следуя логике закона подлости, отряд попал в сильный дождь.
Зато эта планета встретила их радушно — приветливыми кивками ажурных деревьев-башен,
Герхард тут же устроил новобранцам лагерные учения, чтобы не расслаблялись, остальные умчались на разведку, воспользовавшись прекрасной погодой и катерами, чтобы к вечеру прилететь несколько разочарованными к тайной радости молодежи.
— Глазу зацепиться не за что, — жаловался Глеб, — белая трава, белые деревья, белые облака….
Элизабет, с ходу предложившая дать планете эльфийское имя, тоже умерила свои восторги и сидела у костра, удаляя с камеры белые фотографии.
Как Мишель ни старался протиснуться без очереди, но все-таки попал в душ одновременно с Таамиром.
«Меньше надо было байки про охоту слушать», — маркиз сжал губы и, не поднимая головы, проскочил в раздевалку перед кабинкой.
Опекун любит долго плескаться, поэтому и ходит последним, чтобы никто в затылок не дышал, и если некоторые поторопятся, то успеют выйти раньше. Ну, не получается у него помириться с драконом. И не потому, что тот не хочет или ругается. Да и не ругался он никогда, так, взбучки давал за идиотские выходки и побеги.
«И что на меня нашло? — Мишель уперся руками в стенку и замер под тугими струями воды. — Наорал на него. Зачем?».
И как просить прощения? Друзья уже заклевали: что тянешь, что тянешь?
«Я не тяну, — разозлился он на себя, — мне стыдно. Мне стыдно извиниться. И страшно. Сволочь я и трус. И что делать — не знаю».
Да знает он, что делать: подойти, встать на колено и произнести несколько слов. Но боги, как это стыдно и страшно.
Маркиз вышел из душа, на ходу торопливо застегивая пуговицы на манжете. Две дальние кое-как сошлись, а крайняя — никак, и Мишель остановился, стягивая края.
— Помочь?
Спокойный голос, до боли знакомая манера говорить, с небрежной ленцой растягивая слова. Ждал. Зачем? Пуговки застегнуть?
— Спасибо, не надо, — буркнул юноша, огибая дракона.
«Вот и славно, вот и молодец. Помирился, идиот, — Мишель бросил мучить рукав и быстрым шагом пошел по коридору. — Я бы на его месте догнал и дал подзатыльник. Начинаю жалеть, что он меня никогда не драл».
Он не видел, как Таамир горько усмехнулся и развернулся в другую сторону. Когда маркиз решился обернуться, его уже не было.
В центре лагеря расстелили черное полотно и, не дожидаясь темноты, разожгли костер. Натуралисты-экологи, как снисходительно называл биологов Олег, категорически запретили портить окружающую среду. Но, между прочим, очень удобно — прогорели дрова, золу вытряхнул куда-нибудь и никаких забот. К огню уже начал подтягиваться народ с раскладными стульчиками.
Трио Жени-Бетти-Джес оживленно рассматривают фотографии с вулканом. Жмурит на пламя зеленые глаза Демон. Люди развернули какую-то схему и спорят, вертя ее под разными углами. От их группы иногда слышны обрывки реплик с заумными техническими и астрономическими терминами. Мишель встал позади них и несколько минут пытался сообразить, что они так яростно обсуждают, пока Роман не воскликнул: