Дорога к свободе. Беседы с Кахой Бендукидзе
Шрифт:
ВФ: Такую работу трудно совмещать с серьезной учебой, согласитесь.
КБ: Эта специфическая работа не связана с количеством времени. Кому-то для решения задачи нужно шесть часов в день в течение месяца, а тебе достаточно 20 минут. Это же не яму копать. Кто-то копает за сорок минут, кто-то копает за час, кто-то за полтора часа. А тут ты просто решаешь задачу.
Один из наших лучших студентов-математиков первого выпуска работает в Калифорнии. Он еще и выбирал, где работать, было много предложений. И он выбрал относительно небольшую компанию, потому что решил, что как раз там больше перспектив. В Грузии он тысячи две-три зарабатывал, очень хорошо учился при этом и еще вел семинары
ВФ: Получается, вы подорвали не только традиционную модель образования, но отчасти и свою собственную.
ВФ: Да, конечно. Я посчитал, что мы должны в этом направлении работать, пока не изменим качественно состав поступающих на бизнес – не в худшую, естественно, а в лучшую сторону. Это должны быть умные люди, но не должно быть людей, которые предпочли бы получать математическое образование.
ВФ: Вы этой цели достигли?
КБ: Нет. В математическую школу у нас прием не очень большой, и мы по-прежнему принимаем таких ребят на бизнес. Физиков мы принимаем только 14 человек.
ВФ: Сколько народу поступает в Свободный университет?
КБ: В этом году – 400 человек. Свободный университет – это школа бизнеса, школа международных отношений, школа права, математики, физики, управления и социальных наук. В этом году добавилась школа изобразительного искусства и дизайна.
И у нас же еще Аграрный университет.
ВФ: А где у вас запущена программа liberal arts?
КБ: Ближе всего к ней школа управления и социальных наук. Классическая программа liberal arts – в Аграрном университете. Первый прием тоже был в этом году. С древнегреческим, перформансом, большим количеством риторики.
ВФ: В Тбилисском университете ведь есть кафедра классической филологии?
КБ: Конечно. Очень даже хорошая. Но сейчас на классической филологии учится от одного до двух человек в год. Трое из их числа работали или работают у меня. Декан школы социальных наук – классический филолог. Он защитил докторскую в Оксфорде, но от этого не перестал быть классическим филологом.
Человек, который создал программу liberal arts в Аграрном университете, по первому образованию – архитектор, магистерскую делал по истории средних веков в Будапеште, а докторскую сейчас защищает по театральному искусству. Он считает, что все, что в мире случилось начиная с 1793 года, выеденного яйца не стоит. Однажды он пришел ко мне и говорит: вам нужно создать школу классической филологии. Я даже не сразу понял, о чем он.
ВФ: Но в итоге вы создали нечто очень похожее.
КБ: Да, как-то так мы эту программу и продаем. Мы объясняем, что это фундаментальное образование, что его получали очень успешные люди – Тед Тернер, Рональд Рейган и так далее, и так далее.
ВФ: Половина Государственной думы дореволюционной…
КБ: Оказалось, что очень многие выпускники вальдорфской школы хотят там учиться… И там программа такая: латынь, древнегреческий, санскрит, риторика, перформанс, музыка, логика.
Мне в «классической филологии» важна не «филология», а «классическая». То есть правильные liberal arts – это изучение источников человеческой цивилизации.
ВФ: Сократ – наш современник.
КБ: Я бы сказал, что Сократ и Аристотель – не наши современники, они современники следующих поколений. Современники будущего. Особенно хорошо я это понял, когда занимался бизнес-образованием. Все эти фуфельные бизнес-книги с их миллионными тиражами –
Есть такой двухтомник Элияху Голдратта «The Goal». Он доказывает важность фокусирования на определенном бизнесе. Вся эта книга – одна фраза Аристотеля, который говорит, что в семье с одним слугой больше порядка, чем в семье, где несколько слуг, потому что там никто не понимает, кто кому какое задание дал.
ВФ: Одна из бизнес-книг, которую вы читали в 1990-е?
КБ: Я ее не читал. Читать бизнес-книги – это утомительно.
ВФ: Не согласен. Джима Коллинза читать интересно.
КБ: Все равно – это не Дюма. А я выше Дюма не поднимаюсь.
Ну и Коллинз тоже. Думаю, Сократ, Платон и Аристотель перекрывают Коллинза процентов на 98.
ВФ: Сократ – CEO пятого уровня [126] .
КБ: Эту часть книги Коллинза я как раз смотрел. Один мой сотрудник, выходец из Boston Consulting Group, говорил, что когда он учился у Коллинза, тот все рассказывал по-другому.
Кстати, очень важно, как мы перестроили работу curriculum’а. Мне нравится американская модель general education. Примерно четверть предметов для всех одинаковы. На первом-втором курсах все изучают математику, все изучают физику, все изучают социологию, все изучают психологию, все изучают историю. Все изучают основы экономики и главное – изучают не по школам, а в смешанных группах. После первого курса они имеют возможность поменять свой выбор.
126
Автор книг по менеджменту Джим Коллинз причисляет к CEO пятого уровня руководителей, обеспечивающих стабильно успешные результаты своих компаний.
Я долго спорил с профессорами нашей бизнес-школы, как учить, пока один из наших сотрудников, бывший замминистра здравоохранения, мне не сказал: зачем вы тратите столько времени на переубеждение? Давайте сделаем другую школу, в которой будем учить так, как вы считаете правильным. Это версия широкого гуманитарно-социального образования с акцентом на дисциплины, связанные с управлением, – например, проджект-менеджмент.
Школа управления и социальных наук является реализацией этих дискуссий, этой мечты. Все студенты там изучают философию, логику, некоторые – риторику. Сначала ее изучали все, но когда вырос прием, оказалось труднее обеспечить качественное преподавание из-за нехватки преподавателей. Они изучают экономику на достаточно хорошем уровне – макроэкономику, микроэкономику, плюс economy and law, экономику и право, историю экономического развития. Они достаточно глубоко изучают социологию, в том числе методы исследования.
У них есть курс, в дизайне которого я лично много участвовал, – «Libri magni», «Great books». В течение всего семестра они читают группой пятнадцать человек одно произведение и обсуждают, что там все-таки происходит. Они начинают в первом семестре читать «Гамлета», причем это не литературоведческое чтение, что хотел сказать Шекспир или что было в это время в Англии. Это разговоры о том, отчего Гамлет так волнуется, отчего Клавдий такой засранец, а Гертруда так странно себя ведет. Они сидят кружком, читают, разыгрывают сценки. Они прочитали «Гамлета» и «Тартюфа» на грузинском, «Гекльберри Финна» – на английском, сейчас проходят «Федералиста». А в последнем семестре я хочу, чтобы они перевели Лао-цзы с китайского на грузинский. В группе будет два хороших знатока китайского – китаец, не говорящий на грузинском, и наша сотрудница, которая очень хорошо говорит по-китайски.