Дорога к вершине

Ивин Марк

– Об этом я и подумала. Всё, на высотки я больше ни ногой!

– Бросьте! Их ведь не дураки строят! Эксперты прогнозируют, что развитие геотехнических модельных вычислений и опыт применения эффективных строительных технологий со временем сведут к минимуму риски, связанные с непредсказуемостью поведения грунтов.

– А как же ветра? Их-то никто не отменит! Мне вот что непонятно: с фасадом, допустим, я представить себе могу – зарываются вглубь и вширь, укрепляют сваями. Но вот высотка выросла. Что там-то, в небе, удерживает её в идеально прямом состоянии? А случится буря: за счёт чего она

не согнётся? Как не переломится? Вот что я не могу в толк взять.

– Климат и ветер, и изменение атмосферного давления действительно являются для высотных строений экстремальными. Между прочим, этой проблемы не существовало до определённого момента, до перехода на каркасную систему застройки.

– Как это?

– Ну-у-у, первые в истории высотки по сегодняшним меркам были не такими уж высокими.

– А-а, ясно.

– Их строили из кирпича, и поэтому воздействию ветра они подвержены не были. Но теперь всё изменилось: конструкция каркасная, стекло и бетон, и предельная высота увеличилась многократно. Многие высотки имеют внушительных размеров пролёты несущих конструкций и навесные фасады. Возникают постоянные неприятные звуки от перекоса конструкций, от проникания потоков ветра в оконные щели, а также «завывание» вокруг здания. Наибольшее давление ветра наблюдается в центре вертикальной поверхности с наветренной стороны, где движение ветра практически прекращается. Давление постепенно уменьшается, по мере возрастания скорости потока, в направлении верха здания. Примерно с середины высоты строения сорок процентов потоков воздуха начинает движение вниз вдоль фасада. Это может создавать даже б'oльшие ветровые нагрузки на уровне входа в здание, чем на высоте сто метров.

– Мне страшно про это слушать.

– Нет тут ничего страшного. Тем более, существуют надёжные методики учёта аэродинамики, следуя которым проектировщик может добиться снижения ветровых нагрузок. Неукоснительно они должны применяться с самого начала проектирования комплекса высотных сооружений в соответствии с розой ветров, с выбора объёмно-пространственного решения, то есть формы здания.

– О-о, вот теперь мне понятней! Я от кого-то слышала, что самые безопасные небоскрёбы – те, которые имеют круглую форму.

– Совершенно верно. Тут нет никакой хитрости: отсутствие выступов позволяет воздуху обтекать объём, не создавая при этом завихрений, появляющихся на углах, скажем, прямоугольных построек. Проще говоря, ветер обтекает здания и проносится мимо.

– И что, в мире много небоскрёбов, имеющих круглую форму?

– Полно! Взять, к примеру, небоскрёб Mary Axe в Лондоне или башни Marina City в Чикаго. Agbar Tower – в той же Барселоне, повторяющий форму Mary Axe. Вы, наверное, видели его, когда были в поездке?

Лена утвердительно кивнула.

– Коричневенький такой, да? На ракету похож.

– Он оранжево-синий вообще-то. Но на ракету похож, это верно. В народе его ещё «пулей» или «огурцом» называют. Добавим в список знаменитые Petronas Twin Towers: башни-близнецы в Куала-Лумпуре и жилищный комплекс Ponte City в Йоханнесбурге. Да много их! Конфигурация сооружения, расположение его центрального ядра и соотношение размеров ядра и здания – базовые параметры в проектировании небоскрёбов.

Взаимосвязь планировочных, объёмных и конструктивных показателей превращает придуманную архитектором форму в рабочую схему. Поэтому основным правилом для высотных зданий является соблюдение симметричной центрированной нагрузки на фундамент. Так что если всё соблюдено и просчитано с точностью, высотка выстоит даже при землетрясении.

– Пожалуй, с меня этого достаточно! – взмолилась Лена.

– А что я говорил?

– Нет, вы не подумайте, мне было очень интересно! Но такой объём специфических для меня знаний нужно переварить. А для этого требуется время.

– Согласен.

– Могу я задать ещё один вопрос?

– Всего один? – Гриша ухмыльнулся, и Лена поняла, что он не стремится поскорее закончить беседу.

– Почему вы приехали работать именно в Индию? Рассчитываете, что найдёте здесь застройщика?

– Ну, что вы. Нет. Конечно, нет!

– Тогда почему? Почему Индия?

– Хм.

– Если не хотите отвечать – не отвечайте.

Гриша посмотрел в лицо Лены.

– Один близкий мне человек, мы давно с ним не общаемся, буквально грезил Индией, мечтая о ней. А я – никогда. Но ирония в том, что тот человек так здесь и не побывал. А я вот …

Лена вздёрнула брови.

– Скажу так: вариантов, куда поехать, у меня было несколько. Но на Индии свой выбор я остановил за её экзотичность, неординарность и за то, что зимой здесь жара. А я совсем не прочь погреться. – Гриша смущённо улыбнулся и в очередной раз взъерошил волосы.

– Хорошие причины. Да к тому же и жизнь здесь обходится недорого, так ведь? Не сравнить с другими странами, где зимой тоже тепло, – рассудила Лена.

– Да. И это тоже, – признал Гриша.

К восьмому часу вечера на улице стемнело, и мрак за окном сделался столь необъятным, что Гриша невольно этому подивился. Вместе с темнотой в салон пришла прохлада. Пассажиры стали утепляться. Гриша тоже переоделся обратно в брюки и рубаху с длинным рукавом.

– Зима, как ни крути! – усмехнулся он.

В десятом часу поезд сделал остановку у станции, куда держали путь Лена с Инной и где их обещали встретить друзья, живущие неподалёку.

Гриша вызвался помочь вынести сумки, вышел с попутчицами на платформу и, зная, что поезд может сразу же и отчалить, не задерживаясь, вернулся в вагон.

– Удачи вам! – крикнул он попутчицам уже из тамбура.

– И вам! – ответила Лена. – Всё будет хорошо!

– Лёгкой дальнейшей дороги и интересной жизни! – крикнула Инна. – И чтобы с высотками у вас всё вышло в лучшем виде! Пусть их построят в Индии!

– Благодарю! Буду над этим трудиться! – с улыбкой ответил Гриша. – Я вам обеим тоже желаю интересной жизни!

Поезд дёрнулся и пошёл в темноту, оставляя позади освещённую фонарями узкую полосу станции.

Гриша поднял на прощание руку. Инна с Леной ответили тем же.

– Дальше я один, – одними губами прошептал он.

Несколько минут он простоял в тамбуре, безрезультатно вглядываясь в густой мрак, пытаясь разглядеть в нём хоть что-либо, и, наскучившись этим занятием, с неохотой вернулся обратно в купе.