Дорога китов

Лоу Роберт

И я тоже. По молодости я оказался здоровее остальных и по-прежнему был почти все время возбужден. Поскольку все другие более или менее утратили интерес к девушкам, я мог искать и выбирать и положил глаз на одну - смуглую красавицу, почти такую же смуглую, как темные люди с дальнего юга, которые так ценятся в Ирландии.

Я вытягивал шею, чтобы посмотреть на нее, а Эйнар тем временем говорил - вот почему я пропустил большую часть его слов и услышал только, как он сказал:

– ...прежде чем это мелкое дерьмо

Мартин наложит на него свою лапу. Но никто здесь не читает по-латыни, даже те, кто думает, что это место называется Каупанг.

В ответ - почтительные смешки. Иноземцы называют Скирингасаль Каупангом, потому что когда-то они спросили, как это место называется, и кто-то - наверное, нарочно - сказал им: «Рынок». Вот они и продолжали называть город так, полагая, что это его название.

Эйнар вздохнул и покачал головой.

– Мне никак нельзя полагаться на этого христианского священника, читающего латынь. Хорошо бы заранее знать, чего он ищет здесь.
– И хлопнул рукой по изукрашенному ящику.

– Латынь - это заноза в заднице, - сказал я, зевая.
– Где хватает одного доброго словца, они ставят целых три, ежели таковые найдутся.

Последовало молчание, и я не сразу понял, что все воззрились на меня. Глаза у Эйнара были черные, свирепые.

– Откуда ты это знаешь, парень?

Почувствовав его тон, я сначала хорошенько поразмыслил, потом ответил:

– Каов научил меня читать, еще в Бьорнсхавене...

Договорить мне не удалось. Последовал взрыв криков - все заговорили разом. Эйнар хотел врезать мне и с трудом выбирался из своих мехов, пытаясь встать, Иллуги же пытался удержать его, а мой отец и Вальгард ругались с ними с обоими, и все это одновременно.

Наконец, когда снова наступило молчание, я поднял голову. Эйнар в ярости смотрел на меня и дышал так, будто только что бежал в гору. Иллуги наблюдал за ним, а свой посох положил на колени - чтобы тот был между Эйнаром и мною. Мой отец и Скафхогг уставились на меня, один с удивлением, другой с каменным лицом.

– Ты можешь это прочесть?
– осведомился Эйнар, швырнув мне несколько шелестящих пластин, похожих на те, что при мне были вырваны из той книги-коробки в храме Отмунда.

– Я никогда еще не читал на таком, - сказал я.
– Каов рисовал буквы на песке или на земле.

Это оказалось куда легче. Проще некуда.

– «Здешние люди потеряны для Божьего милосердия, - щурясь, читал я выцветшие буквы.
– Они погрязли в поклонении идолам, пока Сам Господь не принес Свое слово им, хотя Его смиренный слуга, по чувству долга...» - Я остановился, пробежал взглядом по строкам вперед.
– Тут и дальше все такое - ты хочешь это слышать?

Эйнар подался вперед, глаза опасные, голос ледяной.

– Читай подряд!
– рявкнул он.

И я прочел. Отмунд, кажется, был исполнен

радости, что пришел к неизвестному народу Карелии и вернул их в загон, как множество заблудших овец. Он перечислял в подробностях свои безмерные усилия, положенные на это деяние.

Величайшей своей победой, похоже, он считал то, что ему удалось приобрести несколько последователей среди одетых в шкуры троллей.

Под конец, когда вождь высказался за Белого Христа, последние приверженцы старой веры украли камень своего бога, на котором лежали заклятья, и тайком увезли его на юг и через море, в земли кривичей в Киеве, вождю по имени Музум.

– Прочти-ка еще раз, - потребовал Эйнар.

Вздохнув - видно, та смуглая девка мне уже не достанется - я вернулся обратно, набрал воздуха и старательно прочитал этот кусок снова. Голова у меня заболела от усилий.

– Заклятья?
– спросил Эйнар у Иллуги, когда я закончил.

Иллуги Годи пожал плечами.

– Может быть, это сокровище Атли, - проворчал он.
– А может, это плохой кеннинг сути богов. А Музум? Я знаю племена кривичей - мы проходили через их земли на пути в Киев, было такое. Там нет вождя по имени Музум.

– Они всегда так делают, эти латинские писаки, - уныло вставил я.
– Уж я-то знаю. Коль скоро надо им что-нибудь написать, они и пишут - слов чтобы как можно больше, а смысла как можно меньше. А так, ежели убрать «ум» в конце, оно, бывает, становится понятнее, какое имя они разумеют.

– Хм, - задумался Иллуги.
– Муз? Может, «муж», но это означает просто «вождь». Каждый ублюдок с мордой хорька, у которого есть две лошади и собака, называет себя великим вождем на берегах той реки у Киева.

– Стало быть, нам придется найти того вождя, у которого хранится этот проклятый божий камень, - проворчал Эйнар, потом посмотрел на меня и потер подбородок.
– В следующий раз сообщай мне, что ты умеешь и чего не умеешь делать. Я потратил время на болтовню с торговцами - по крайней мере, с полудюжиной за зиму, Локи их побери. Теперь они разнесут эти сведения во все концы.

– Откуда мне было знать, что тебе нужно что-то прочесть?
– бросил я в ответ. Я был зол - упустил смуглянку, да еще и не получил по заслугам, оттого и дерзил.
– Пошевелил бы ты языком, я бы и знал.

Эйнар с минуту думал - будто год прошел под этим черным взглядом, - потом усмехнулся.

– Стало быть, оба виноваты. Главное, теперь у меня есть кто-то, кто может прочесть эту штуку прежде, чем ее прочтет христианский жрец Мартин.

– Я могу прочесть, если писание простое, - предупредил я, жалея теперь, что слишком мало провел времени с Каовом и его царапками на земле. Но кто же тогда знал, что это пригодится мне больше, чем самый лучший способ добычи яиц чаек с высокого утеса?