Дорога Короля
Шрифт:
— Ты снова промахнулся, — ехидно заметил Стэн. — Тот зом и был тем, кого ты так хотел отыскать. Только ты хотел найти этого человека в его первой жизни, а она тоже осталась гораздо выше по течению.
И как только этому Стэну удалось, заглотнув наживку с идиотской историей про водородные шляпы, узнать практически всю правду насчет отца? Джон был поражен. Он что-то проворчал в знак согласия, неохотно кивнул и умолк; все дальнейшие разговоры на данную тему он решил полностью пресекать.
Еще спускаясь вниз по реке, он понял, что нельзя позволять другим развлекаться за твой счет сентиментальными историями
Глубина начиналась почти у самого берега. Придонные потоки брома и ртути вступали во взаимодействие с индукционными спиралями, насыщая судно необходимой энергией, а течение здесь было довольно быстрым, и на поверхность не успевали подняться ядовитые пары, разъедавшие корпус судна. В общем, стоять на вахте оказалось довольно легко.
Мистер Престон объяснил Джону, что «Начес», в отличие от других судов, должен прижиматься к берегу. Ну а встречные суда лениво выбирали самую середину, пользуясь сильным течением. Мальчик быстро научился некоторым приемам, помогавшим преодолевать подводные скалы, отмели, излучины и островки, то и дело встречавшиеся на пути. Однако он почти сразу пришел к выводу, что если когда-нибудь станет шкипером, то всегда будет только спускаться по реке вниз, а вверх по течению пусть поднимаются всякие психи.
Впрочем, временные шквалы с одинаковым удовольствием трепали суда, идущие в оба конца.
Тьма, в которой словно слышался чей-то шепот, окутала корабль, когда они пересекали реку перед очередной петлей времени и находились точно на середине. А ведь согласно прогнозам, которые давались в городе только вчера, буря должна была пройти как раз в тех местах, от которых «Начес» теперь уже изрядно удалился.
— Быстро движется! — мрачно заметил мистер Престон, не сводя глаз с рулевого колеса.
Перед ними вырос столб белой, точно кипящей пены, исказив очертания берега и подернув красноватой дымкой лес и дальний луг. Джон, забившись в уголок рубки, старался припомнить и сообщить шкиперу каждую мелочь о той временной буре, которую пережил несколько дней назад. Но сведения его оказались ни к чему: шквал все набирал силу и в итоге, свернувшись узлом, превратился в некое подобие восьмерки, разбрызгивая черную воду и поднимая со дна фонтанчики жидкого серого металла.
Дождь хлестал по стеклам рубки. Гигантская циклоническая воронка словно всосала в себя весь свет. В небесах сверкали синие молнии. Глянув на берег, Джон увидел, что очертания деревьев расплылись окончательно, превратившись в некое подобие паутины. Ветер, налетая со всех сторон одновременно, безжалостно хлестал судно, пригибал деревья к самой земле, выворачивал наизнанку листву, так что она казалась почти белой. По кронам деревьев словно цветные волны шли, и деревья испуганно всплескивали своими руками-ветвями.
Одна из корабельных труб с визгом раскололась и накренилась; верхушка ее рухнула на палубу, откатившись к носу. Матросы,
Да и ветер был необычный. Он рвал воздух в клочья, настолько искажая видимость, что казалось, будто матросы на палубе то движутся еле-еле, то вдруг начинают метаться с лихорадочной быстротой, а тела их при этом то уменьшаются, то увеличиваются, полностью теряя естественную форму под воздействием неких невидимых сил.
Затем — ссстттт! — возник полный вакуум, победоносным сиянием взмыв в небеса. Неземной свет залил палубу, но берега скрывались во мгле. Верхушки деревьев то исчезали, то снова становились видимыми и раскачивались так, словно сражались с воображаемым противником. На середине реки вздымались валы пены.
Еще одно «сссттт!», удар, треск, и судно, подняв тучу брызг, рухнуло с высоты человеческого роста в какую-то горячую шипящую жидкость. На мгновение воздух вокруг стал темным, как смертный грех, а в небесах раскатисто прогремел гром — точно пустые бочки скатились по каменной лестнице.
И судно вышло из грозы. На расстоянии воронка посреди спокойной реки казалась просто бутафорским эффектом.
— На этот раз турбулентность времени оказалась не такой сильной, — заметил шкипер.
Но Джон думал иначе. Впрочем, он старался вообще ни о чем не думать. Усевшись на табурет, он хотел всего лишь побыстрее прийти в себя.
Когда позднее они встретились со Стэном, тот был очень удивлен тем, что рассказал ему Джон.
— Я был весь перекручен? И чуть на шпагат не сел? Да ты что! Я ничего подобного не чувствовал!
И Джон понял, что любой сдвиг во времени и пространстве связан с восприятием конкретного человека. Впрочем, обломок корабельной трубы, которую поспешно и в поте лица ремонтировали Стэн и другие матросы, явно свидетельствовал о том, сколь сильны могут быть и объективные изменения в потоке времени.
Подойдя почти вплотную к противоположному берегу, они осторожно огибали большую алюминиевую отмель, которая тускло поблескивала и была способна в одно мгновение содрать с корабля всю обшивку. Где-то здесь Джон тогда оставил свой ялик. Взяв у мистера Престона бинокль, он пытался разглядеть на берегу ветку с сине-зелеными листьями, которой отметил это место, но отчего-то ее не обнаруживал.
— Наверное, мой ялик кто-то украл! — гневно воскликнул мальчик.
— Или съел, — улыбаясь, заметил шкипер.
— Я его не выращивал! Он не живой. Я его сам сделал — с помощью пилы и молотка!
— В таком случае его, возможно, поглотило время, — пожал плечами мистер Престон.
Берега казались странно водянистыми, какими-то жидкими, словно представляли собой некую сине-зеленую эмульсию. Судно с трудом ползло вверх по течению, а Джон, глядя вокруг, чувствовал, что уважение его к шкиперу все растет. Ничто на берегу не сохраняло свою форму достаточно долго, чтобы можно было решить, что же это такое в действительности. Холмы таяли, как сливочное масло, забытое на обеденном столе теплым воскресным днем.