Дорога Короля
Шрифт:
А вот матросу, работавшему неподалеку, повезло значительно меньше: он умудрился вморозить в твердокаменную глыбу льда сразу три пальца, попав ими в одну из таких внезапно приоткрывшихся щелей. Однако на его крики, похоже, никто не прореагировал; никто даже головы не повернул; все думали только о том, как бы побыстрее сбить с труб и кабелей ледяной панцирь. Однако лед нарастал с невероятной быстротой.
Один из кабелей, просев под все возрастающей тяжестью, с резким щелчком вылетел из гнезда. Послышалось тонкое пение тока высокого напряжения, и Джону стало по-настоящему страшно.
Он и раньше слышал истории
Джон изо всех сил рубил лед, вооружившись кузнечной кувалдой. Мороз стонал, пожимал плечами, потрескивал суставами, но по-прежнему усиливался, стеная от боли, точно живое существо.
В противоположном углу моторной снова послышался крик — хищный лед поймал за лодыжку какую-то женщину. Снаружи доносились пронзительные вопли бури. Дохнуло ледяным ветром, словно возмещая нехватку кислорода. Матросы тоже закричали от неподдельного ужаса.
И тут, перекрывая все вопли и шумы, раздался рык капитана:
— Отставить! Ровней, ребята! А ну навались на ваги! Томсон, давай быстрей! Да разбей ты его, сынок!
И вдруг вой ветра стих, лед перестал нарастать…
— Ага, — вздохнул с облегчением капитан, — наконец-то наш шкипер соизволил выровнять курс!
Джон даже немного обиделся за мистера Престона: ни один шкипер в мире не способен точно рассчитать вектор флуктуаций времени. Куда справедливей было бы сказать, что это мистер Престон вытащил их из поставленной временем ловушки!
Между прочим, о судах, которыми управляли действительно неумелые шкиперы, истории рассказывали страшные. Некоторые индукционные корабли, поднимавшиеся вверх по реке, полностью выходили из-под контроля и превращались в настоящие айсберги с напрочь вмороженной в лед командой. А те суда, что спускались по течению, превращались порой в раскаленные добела глыбы металла и взрывались задолго до того, как успевали достигнуть легендарного водопада у конца времен.
Но капитан «Начес» явно не желал вспоминать ни одну из этих историй. И Джон понял, сколь уязвимо положение шкипера на корабле и какую жесточайшую критику вызывают его действия при малейшем просчете или ошибке.
Фляги и бочонки всех форм и размеров загромождали причал, но из рубки прекрасный зеленый город был виден неплохо.
Даже скучные здания коммерческих складов и пакгаузов буквально тонули в зелени декоративных кустарников и покрытых молодой травкой газонов. Жители Каира поистине достигли совершенства в искусстве выращивания практически любой вещи на своих богатых суглинках. Это искусство, кстати весьма быстро распространявшееся и уже завоевавшее популярность, пригождалось повсюду: куда проще было вырастить, скажем, готовый дом, чем сажать и выращивать деревья только для того, чтобы потом срубить их, очистить от коры и распилить на доски, брусья, стропила, подпорки, перекладины, лестницы и так далее.
Однако искусство это, такое
У причала на «Начес» три раза ударили в колокол. Члены команды таких судов, особенно жители верховий, часто имеют в каждом порту по возлюбленной и особым сигналом возвещают, какой именно корабль прибыл, чтобы уважаемые дамы могли встретить его в порту — порой для того лишь, чтобы час или два провести со своим любовником, а потом помахать ему рукой на прощанье, когда он отправится дальше. Капризный нрав реки времени приводил к чересчур многочисленным и чересчур поспешно заключенным связям. Зато почти на каждой стоянке и капитан, и команда могли наслаждаться новым «блюдом», не менее аппетитным и абсолютно необременительным. Если, конечно, у них хватало на это сил.
Какая-то краснолицая особа, громко топая, промчалась мимо Джона по сходням, когда он сходил на берег. Он даже головы ей вслед не повернул, думая лишь о том, что сегодняшний вечер проведет здесь, в самом большом из речных портов.
В ушах у него все еще звучали разнообразные истории, рассказанные шкипером и членами команды, и он чувствовал, что судьба и ему тоже вскоре бросит свой вызов. А потому сразу же направился в муниципалитет и просмотрел регистрационные списки горожан. Но никакой записи, касавшейся его отца, там не обнаружил. Впрочем, надежда, что удастся найти какой-то след отца, была весьма смутной. Вряд ли его отец допустил бы, чтобы за ним следом тащился какой-то клочок бумаги — точно бродячий пес, который в любую минуту может его укусить. Подавив разочарование, Джон постарался разжечь в душе былой гнев, теперь всего лишь тлевший, и этот огонь дал ему запас новой энергии.
Вскоре его догнал Стэн, и они вместе принялись исследовать улицы Каира, причем Стэн без умолку болтал, а Джон упорно молчал и шел вперед, сунув руки в карманы и совершенно обалдев от того, что видел.
Саморастущие дома появлялись из плодородной почвы целиком, без единого шва. Торговцы семенами пользовались яркой неоновой рекламой, и отовсюду на прохожих глядели огромные буквы объявлений, написанных с помощью новых технологий: «Мастерство растет без помощи мастерка!», «Домопитомник» и даже «Цветущие дома с доставкой на дом!».
Джон и Стэн заходили в охрипшие от множества голосов бары, в красивые, с прозрачными арочными кровлями пассажи, видели какие-то ползучие, расположенные ровно по кругу здания многочисленных промышленных предприятий, и все эти дома были сделаны аккуратно и безо всяких усилий со стороны строителей, а выглядели очень элегантно. Их шелковистая древесина обладала душистым, чуть тяжеловатым ароматом. Во дворах они заметили немало женщин, работавших на станках, которые росли прямо из влажной земли.
Стэн спросил у одной из работниц, почему они не выращивают и одежду прямо на кустах, и она со смехом ответила:
— Мода слишком быстро меняется, сэр! За ней не угонишься, если ждать, пока твое платье вырастет.
И женщина презрительно фыркнула, глянув на штаны и куртку Стэна, давно утратившие всякую форму.
В общем, вся эта роскошь и процветание вызвали у Стэна лишь желание напиться, и вскоре они с Джоном уже брели по какой-то подозрительно темной улочке, где воняло, как выразился Стэн, «использованным пивом».