Дорога мертвецов
Шрифт:
– Так-к-к… чего?.. – осуждающе хмыкнул Семен Тимофеевич, – я вас ведь третью неделю жду. – Все гляделки выглядел, – и кивнул в сторону окна.
– Не могли мы раньше. Понимаешь? Дела были, отец, дела…
– Все, – развел руками Семен Тимофеевич, – ситуация изменилась.
– Что значит, все? – спросил все тот же человек, усаживаясь на лавку, которая тяжело заскрипела под ним.
– Я туда давеча хаживал, – словно извиняясь, вздохнул Семен Тимофеевич, – закрылась Дыра, Калита. Закрылась.
Он так и сказал: Дыра! Костя сразу понял, что о таком говорят только с придыханием
Он лежал за печкой, в закутке, за ситцевой занавеской. На ее поверхности отражались тени нескольких высоких и плечистых людей, которые, рассаживаясь вокруг стола, бряцали оружием, топали сапогами и громогласно разговаривали. Травили анекдоты – в основном о хитром черном сталкере, который выходил сухим из воды из любой ситуации. В ходу были выражения 'ложка черного сталкера', 'знак черного сталкера', 'фляжка черного сталкера'.
– Ну что, давай тогда карту?! – предложил Калита.
– Сейчас, – отозвался Семен Тимофеевич.
– А кто у тебя здесь? – спросил кто-то и отдернул занавеску. – 'Турист'?
Костя невольно приподнялся. Вошедшие уставились на него так, словно он был инопланетянином. В избе повисла тишина.
– Журналист, – ответил Семен Тимофеевич так, словно нашел не человека, а щенка. – На болоте лежал.
– Я же говорю, 'турист', – бросил кто-то.
– Так это из-за тебя сегодня сыр-бор? – спросил Калита, с любопытством глядя на Костю. – Все КПП на уши поставлены. БЛА запустили. Нам на хвост упали. Едва ушли.
Рядом с ним на столе возвышался зеленый шлем с зеленоватым забралом. А сам он был в мягкой броне типа 'булат'. Такую броню Костя видел всего один раз на закрытой выставке в Туле. Было это полгода назад, тогда эта броня считалась экспериментальной. Теперь она будто бы пошла в войска. Остальные были одеты кто во что: двое – в кевлар, усиленный стальными пластинами, один – в зеленый траварон, другой – в аромидную форму, еще один – в простую армейскую камуфляжку. И вооружение серьезное: от 'калашей' всех типов с подствольниками и без них, до одного девятимиллиметрового 'винтореза', ручного пулемета ПКМ, кассетного гранатомета РГ-6 и шести 'мух', небрежно сваленных в угол. А рядом с самым здоровым – Куоркисом – стоял, прислоненный к стенке, еще один гранатомет, но побольше – РПГ-27. У печи горой были сложены рюкзаки – с ковриками, спальниками и накомарниками.
– Наверное, – согласился Костя и осторожно сел на топчане, прислушиваясь к себе.
Самое удивительное заключалось в том, что тело совершенно не болело. Ну разве что ступня правой ноги, которую он подвывихнул. А вот в голове еще звенело. Но это от слабости. Костя невольно посмотрел, что накрыто на столе, и облизнулся.
– Кто за тобой бегал? – шесть пар глаз вопросительно уставились на него.
Костя хотел рассказать – что фашисты из прошлого, а потом решил, что это дико прозвучит. Ведь такого не могло быть. Ведь если бы люди приходили из прошлого, то такой факт был бы давно зафиксирован наукой, и все такое. А уж их брат телевизионщик обязательно раструбил бы на весь мир. Поэтому говорить о фашистах из прошлого нельзя было ни при каких обстоятельствах.
– Бандюги
– Ну говори! Говори! – подтолкнул кто-то в бок.
– Что-то вроде этого, – смущенно пробормотал Костя.
– Нет, так парень, не пойдет, – заверил его Калита. – Иди сюда и расскажи подробно, но без фанатизма.
Пришлось Косте сесть за стол и подробно рассказать, что с ним произошло. Между делом он съел пару картошин и пучок сладкого лука. Такого лука он прежде не ел. А еще смолол здоровенную краюху сытного домашнего хлеба, но самое главное – выпил чарку водки, и его немного развезло. Концовку он только скомкал. Не стал говорить, как через два забора перепрыгнул. А о том, что через минные поля прошел, он даже и не догадывался. Но его с недоверием спросили:
– А через минные поля ты что, перелетел?
– Через какие поля? – удивился Костя и покраснел.
– По обе стороны заборов на расстоянии метров пятидесяти все заминировано, – объяснили ему со сдержанной доброжелательностью.
– Я не знаю… – упавшим голосом ответил Костя, – я просто бежал, и все.
Он с детства испытывал дискомфорт, когда взрослые ему не верили. А когда объяснялся с любимой девушкой Ирой, вообще можно сказать, пережил шок, потому что она не восприняла его слова всерьез. Несерьезным был Костя Сабуров человеком. Это все признавали. Он и теперь больше всего боялся, что ему не поверят.
– Ну, считай, что тебе повезло, – резюмировал Калита.
– Почему? – спросил Костя, вздохнув с облегчением.
– Последний раз немцы сюда забредали, знаешь когда?
– Когда? – наивно спросил Костя.
– В сорок втором!
Все засмеялись, глядя на его растерянное лицо.
– А если серьезно, если появились, то, значит, заинтересовались Дырой. Слышь, Леонид?
– Да слышу, слышу, – отозвался Куоркис.
Костя выпучил глаза. В башке у него заклинило. Он никак не мог до конца поверить в то, о чем они говорили. Не учили его этому никогда и нигде, к тому же он свято верил во все теории Эйнштейна, в 'большой взрыв', энтропию и Дарвина.
– Здесь много, кто ходит, – объяснил кто-то из бойцов, кажется, тот, кого Калита пару раз назвал Дубасовым.
– Например, черный сталкер! – хохотнул кто-то из молодых. – А селедка есть?
– Какая, к черту, в Зоне селедка?! Обойдешься без селедки.
– Селедка в Зоне дефицит, – сказал Семен Тимофеевич.
– А кто такой черный сталкер?
– Кто такой черный сталкер? – переспросил Калита. – Хм… Никто его не видел, понимаешь. Говорят, он ходит по Зоне без оружия. Ничего и никого не боится.
– А еще хитер, как бес! – подсказал молодой сталкер.
– Как теща! – хохотнул кто-то.
– А еще он вечен, – сказал Калита. – Вроде бы из новой формации людей.
– Вот он один хабар и таскает, – сказал Дубасов. – Ему одному и везет.
– А почему 'черный'? – спросил Костя.
– Да потому что Дыра дает такой загар.
– Так он что, в Дыру ходит?
– А куда еще?! – удивился Дубасов. – Знаешь, какой там товар?!
– А еще потому что работает исключительно на черный рынок.