Дорога мёртвых
Шрифт:
Глаза Катрины с каждым последующим словом Вилиса становились всё более круглыми и выпуклыми, она не могла поверить в то, что слышит:
— Что ты несёшь, придурок?! Эй, Марко, а ты чего стоишь, как истукан?
Курчавый Марко вздрогнул, вытащил из-за спины потрёпанный блокнот и принялся лихорадочно перелистывать его с таким видом, будто на страницах был приготовлен список возможных ответов на вопросы белобрысой подруги.
— Дайте пройти, — сказала Лиза, и троица проворно расступилась, освободив проход к узкой двери.
— Постой! — Вилис нагнал девушку в тёмном коридоре и взял за плечо. — Я провожу тебя!
— Не надо, — она дёрнула плечом, сбрасывая его ладонь, и слабо улыбнулась. — Я привыкла
— Вот я и подумал, почему бы тебе не обзавестись сопровождением, а? — парень склонил голову, и у Лизы промелькнула мысль о том, что она нечаянно перестаралась. Похоже, под первым слоем лжи и неумело построенной защиты у мальчишки скрывалось что-то куда более мягкое и восприимчивое.
— Всё в порядке, Вилис, — заверила его Лизабет. — Правда. Не нужно провожать меня.
Он понуро кивнул и долго ещё стоял и смотрел ей вслед. Она чувствовала его взгляд на своём затылке до тех пор, пока не пришло время свернуть из коридора направо, на застеленную тёмно-синим ковром лестницу факультета мистицизма.
Профессор Альхана Блум сидела за своим столом в глубокой задумчивости. Перед ней на раскрытом журнале красовались пять причудливых бумажных птиц, сложенных предыдущей группой студентов. Лиза знала это упражнение: каждый из учеников складывал по заданной схеме фигурку и бросал в специальный ящичек, а тот, кому выпало держать испытание, должен был угадать, какая фигурка кому принадлежит. Сложность задания состояла в том, что нужно было распознать магические следы, которые тонкая бумага удерживала очень слабо и совсем недолго. К тому же, участвуя в подобных экзаменах, студенты часто волновались или нарочно вплетали в свои творения постороннюю магию. Были, разумеется, и хитрецы, которые договаривались заранее об условном знаке или пометке, но такие грубые нарушения чуткая преподавательница выявляла сразу.
Боясь потревожить размышления Альханы, Лизабет неслышно проскользнула мимо неё к скамейке у окна и достала из сумки приготовленный с вечера конспект — домашнее задание об энергоёмкости различных материалов. Краем уха девушка слышала, что из года в год домашние задания для первокурсников повторяются, а потому можно не тратить время и не вдыхать библиотечную пыль, а попросту взять у кого-то из старшекурсников сохранившиеся тетради с заданием и скопировать записи. Рассеянная профессорша наверняка не помнит конспекты слово в слово, а книги одни и те же — так говорили все соученики Лизы, но она всё равно отправилась в библиотеку и сделала собственные конспекты. Она доверяла только первоисточникам и своей интуиции, а полагаться на записи неизвестных ей старшекурсников считала делом недостойным будущего магистра мистицизма.
— Вам записка, Лиза, — не отрываясь глазами от пометок в журнале, сообщила госпожа Блум.
Девушка вздрогнула от неожиданности и увидела, что в пальцах женщины зажат сложенный вчетверо листочек плотной бумаги. Не было ни печати, ни клея, а потому легко можно было предположить, что содержимое записки не представляет собой тайны.
— Благодарю, профессор, — вежливо прошептала Лиза и вернулась на своё место.
Её кольнуло странное предчувствие. Несмотря на сухой, лаконичный язык и резкий угловатый почерк, которым были начертаны строчки послания, за этой сдержанностью скрывалось что-то невероятно важное. Иначе магистр Тэрон не стал бы оставлять ей письменных указаний.
«Жду в пять часов после полудня на площади у фонтана. Пойдём в замок. Причешись. Т.»
Лиза немедленно вскинула глаза на часовую спираль, размещённую на стене — такие были в каждом из практических классов. До встречи оставалось ещё больше двух часов. За это время урок мистицизма успеет начаться и закончиться, а вот на вечернее занятие в лаборатории Велиора пойти уже не
Она вздохнула, вспоминая вчерашнюю встречу с эльфом, помимо своего желания ощутила волнение и тоненькие уколы страха в самое сердце. С ровесниками Лиза не могла найти общих тем для разговора. При всём желании иметь друзей она попросту не могла с такой лёгкостью растворяться в болтовне о мальчишках, платьях и украшениях, как это делали Моника, Катрина, Сельма, Лина и другие знакомые девушки. После расставания с семьёй и — главное — братом Фредериком, с которым Лиза прежде не разлучалась с самого рождения, её отдушиной стали магические книги и общение со взрослыми магами. Каким бы строгим и сердитым ни казался магистр Тэрон, он принимал её такой, какая она есть, в то время как та же милая и весёлая Ника то уговаривала Лизу сменить серёжки и причёску, то умоляла пойти с ней на ночную вечеринку к одному из сокурсников, что жил в городском особняке, то сокрушалась, что подруга целыми вечерами сидит над уроками.
Поначалу было легко и с Велиором. Первое знакомство, исследование древнего города, полные загадок закоулки старой Академии — всё это приводило Лизу в тихий восторг, который эльф разделял с ней, держа её за руку и с удовольствием рассказывая о том, что ему было известно о Трире. Но теперь, после долгой разлуки и последующего отчуждения, всё изменилось. И их вчерашнее резкое сближение было непривычно, неловко и причиняло постоянное беспокойство. Трудно было сосредоточиться на занятиях, когда от малейшего воспоминания о прошлом вечере вспыхивали губы и щёки. Один только магистр, наверняка и не моргнув даже своим птичьим глазом, сходу предостерёг мастера алхимии о том, чтобы они не слишком-то увлекались своими чувствами. Должно быть, легко свысока рассуждать о любви, когда ты оборотень-птица и могущественный волшебник!
— …Послание, — раздалось над головой Лизы, и она опомнилась.
Профессор опустила на предметный столик перед ней овальный зеленоватый камень. Хорошо, что при всей склонности к погружению в себя и умении становиться совершенно глухой к внешнему миру, Лиза умела быстро ориентироваться в сложившейся ситуации и соображать, что он неё требуется. Так было с тех самых пор, когда она впервые почувствовала в себе дар и принялась проводить крохотные эксперименты: концентрировать внимание, чтобы заморозить лужицу воды у крыльца или перекатывать взглядом по столу горошины, которые мать рассыпала, чтобы перебрать.
Задание заключалось в том, чтобы поместить в камень короткое послание для сокурсника. Округлые куски горных пород не походили на настоящие, вместительные конкременты памяти, которые использовали для записи мыслей и воспоминаний могущественные маги, но сформировать и записать короткое послание они позволяли. Лиза нахмурилась, разгоняя посторонние мысли и пытаясь сосредоточиться на задании — ей нужно было сообщить напарнице о том, что сегодняшние вечерние посиделки в студенческой столовой отменяются, но перед глазами всё время всплывал образ мастера Велиора.
Вот они стоят на балконе и смотрят, как в лунном свете поблескивают крылья улетающих прочь птиц. Вот он заботливо укутывает Лизу в тёплую мантию, застёгивает застёжку на шее и прижимает девушку к себе. Вот целует её, а после… говорит, что им нельзя по-настоящему быть вместе, потому что… Нет, она вовсе не расстроилась из-за странного разговора о её девичестве и крови, напротив, это маленькое откровение разбудило в ней интерес. Ей хотелось поскорее найти возможность, чтобы проверить эту занятную кровяную теорию. Сможет ли она заставить двигаться мёртвое тело, не истратив при этом ни капли собственной крови, пользуясь только врождённым даром? И если да, то означает ли это, что она может встречаться с эльфом по-настоящему, а не только прогуливаться под луной, держась за руки?