Дорога на Сталинград. Воспоминания немецкого пехотинца. 1941-1943.
Шрифт:
Спустя несколько секунд на нас неожиданно с воем полетело что-то тяжелое. Мы молнией бросились в снег. Снаряд упал за нами, и его целью явно были эти пушкари. Мы, новички, единственные попытались укрыться. Все прочие, как видно, бывалые фронтовики, остались невозмутимыми. Зандер был полон презрения.
– В чем дело? Утренняя молитва? – произнес он, растягивая слова.
Но огромный Фогт улыбнулся нам.
– То, что над нами с воем пролетело, не представляет опасности, – сказал он спокойно. – Такой снаряд всегда падает точно
После небольшой паузы все повторилось вновь. На этот раз я остался на ногах, но мне пришлось собрать в кулак всю силу воли, а Вилли нырнул в снег. Взрыв шрапнели пришелся как раз поблизости от хорватской батареи. Эти ребята как раз занимали новую позицию, когда взрывом третьего снаряда убило двоих из них. Теперь уже все подразделение удирало со всех ног. Следующий снаряд угодил прямо в центр позиции, которую они занимали.
Несколько немецких истребителей летали над нами. Потом мы также увидели несколько русских самолетов.
– Это истребители «Рата» [1] , – сообщил нам высокий унтер.
Как раз в это время появился «Мессершмит».
– Почему же они не стреляют друг в друга? – удивился Пилле.
– Это твой ход мыслей, – сказал Фогт, притоптывая. – Но русский рад, что ему не докучают, а наши истребители не ввязываются в соревнование по мертвым петлям с «Ратами». Наши самолеты быстрее, но «Раты» чертовски маневренны.
«Раты» оставили нас в покое. Очевидно, у них на примете была более выгодная цель.
1
«Рата» (крыса) – так немцы называли советский самолет И-16.
Ниже по склону мы увидели несколько небольших домов, почти неповрежденных. Фогт велел нам подождать, а сам исчез в доме с вывеской десятой роты на двери.
– Давайте все в дом!
Мы один за другим вошли. В комнате было около двадцати солдат регулярной армии, сидевших на корточках или лежавших на полу, одни чистили свои винтовки или играли в карты, другие дремали. На жестком остове кровати сидел худощавый, коротко стриженный человек лет тридцати пяти, в сером свитере. Длинное лицо с выдающимся подбородком дополняло пенсне. Это был наш новый командир, и Фогт называл его господин обер-лейтенант.
Худощавый обвел нас критическим взглядом. Мы стояли по стойке «смирно» и громко и быстро называли свои фамилии, но, казалось, не производили благоприятного впечатления. Не поднимаясь с кровати, он отрывисто произнес:
– Если вы не против, я бы хотел видеть вас более энергичными. Вы вошли сюда так, словно вы уже усталые ветераны, а сами пока еще ни черта не сделали. Вы поймете, что здесь все по-другому. Кстати, как давно вы на службе?
Это уже было слишком. Едва сдерживая гнев, я сказал:
– Мы шесть месяцев служили в части снабжения. Затем вызвались
– Добровольцами, говоришь? – Тон его голоса несколько смягчился. – В таком случае вам нет нужды объяснять, что здесь происходит. Судьба Германии зависит от таких частей, как эта! Мы не задаем вопроса, что с нами случится. Это дело всей нации! – Вероятно, он хотел сказать что-то еще, но вместо этого вздохнул и пристально посмотрел на нас. – Так, значит, вы добровольцы? – резюмировал он.
– Так точно, добровольцы, господин обер-лейтенант.
– Похвально. Тогда мне не о чем больше говорить. Надеюсь, мы с вами хорошо поладим. Скажу сразу: я не потерплю расхлябанности… Ну ладно, Зандер и вы трое пока останетесь здесь, будете в первом взводе. Зандер проинструктирует вас обо всем. Следующие четверо доложитесь в соседнем доме сержанту Хегельбергу. Остальные – в третий взвод. Разведи людей, Фогт, и возьми под команду роту, как и прежде.
Я рискнул обратиться с просьбой:
– Господин обер-лейтенант, а нельзя ли нам шестерым остаться вместе, потому что…
– Что такое, молокосос? – гневно прокричал худощавый лейтенант. – Особые привилегии, так рано? Считай, тебе повезло, что вы в одной роте. Ни слова больше! Теперь убирайся!
Францл и Ковак остались со мной; Пилле и Шейх оказались во втором взводе; Вилли – в третьем. Я поймал устремленный на меня тревожный взгляд Вилли и пожал плечами. На данный момент с этим ничего нельзя было поделать.
Худощавый лейтенант спросил, умею ли я обращаться с пулеметом.
– Так точно, – ответил я.
– Тогда иди и смени солдата на зенитном пулемете вон там!
Я пошел заступать на это чертово дежурство. Старослужащий обрадовался, как Петрушка на ярмарке, когда увидел меня:
– Смена? Здорово! Теперь у меня есть время поспать. Но кто ты, черт возьми? Никогда тебя раньше не видел.
Я сказал ему, кто я и что мы из только что прибывшего пополнения.
– Пополнение? Это как раз то, что нам нужно. Моя фамилия Броденфельд. Тебя направил сюда старик?
– Да. У него довольно скверный характер, не правда ли?
Броденфельд засмеялся, не раздвигая губ:
– Полагаю, ему не понадобилось много времени на то, чтобы устроить вам головомойку. Он всегда это делает с новичками. Он суров, старина Велти. Никто не в состоянии ему противиться.
Броденфельд вглядывался в небо.
– С другой стороны, – сказал он, – лейтенант чертовски приятный мужик. Он наш командир роты. Не подводи его, тогда получишь то, что хочешь. Я пошел. Смотри в оба: русские, не сомневаюсь, появятся с минуты на минуту.
Без особого энтузиазма я проверил пулемет. Он был приспособлен под зенитные прицелы и установлен на треноге. Давно я не брал в руки такой пулемет. У этого был барабан вместо ленты. Я проверил материальную часть и прицельный механизм. Я все беспокоился, что вот-вот появятся русские.