Дорога оружия (сборник)
Шрифт:
– Пистолет! – крикнул Мажуга. – Йоля! Заряди! Пистолет!
Она, сопя, склонилась на сиденье, сендер трясло, патроны никак не входили на место… Беглецы уже покинули окрестности стойбища и теперь мчались по пустыне, взмывали на барханы – тогда в фары летели тучи пыли, – потом скатывались вниз, сендер буксовал, обрушивая со склона пласты песка… Самоха возился на заднем сиденье, он все никак не мог освободить руки, но не решался позвать Мажугу и попросить, чтобы развязал. Толстяку хотелось, чтобы его умчали подальше от стойбища.
Игнаш
– Погоня! – крикнул управленец. – На ящерах скачут!
Мажуга обернулся, тоже заметил движение позади.
– Ах ты ж, некрозное семя…
Йоля вогнала магазин в гнездо и взобралась коленями на сиденье.
– Дядька Самоха, ляг, что ли, – деловито потребовала она. – Мешаешь!
Оружейник рухнул и вжался в пыльную обивку. Наездники мчались за удаляющимся светом фар и никак не отставали, но и сближаться вроде не спешили. Скорей всего, они просто не хотели терять сендер из виду и выжидали подходящий момент.
– Нож дайте, что ли, – попросил Самоха, снова усаживаясь.
Прямо по ходу песок раздался, стал осыпаться, перед капотом взметнулось толстое щупальце, будто из земли выросшее. Оружейник охнул и опять сполз вниз. Сендер тряхнуло. Йоля увидела, как позади почва идет трещинами, пыль и песок струятся в них, а из-под земли одно за другим высовываются щупальца, машут в воздухе. Раздались крики – дикари, завидев опасность, осаживали манисов и разворачивались.
– Сейчас, – прохрипел Мажуга, – оторвемся…
И втопил педаль газа.
Когда подземное чудище и погоня остались далеко позади, Ржавый сбавил скорость. За багажником клубилась пыль, серебристая в лунном свете. Сендер катил не спеша… потом встал.
– Развязывайте, что ли, – подал голос с заднего сиденья Самоха.
Йоля открыла дверцу, чтобы перейти назад и освободить оружейника. Мажуга придержал ее за локоть, протянул кохар:
– Надень сперва.
– Откуда?
– Караульный был. Потом уже не до того стало, а этого я спокойно сделал, успел кохар с него снять… Вот теперь порядок, теперь ступай. Да, возьми вот нож, веревки разрежь.
– Ну Мажуга, ну девка! – Самоха потер затекшие, онемевшие руки. – Ну я прям не знаю, что сказать… Я уже думал: всё, конец мне. Уголек этот, некроз его возьми… Я уж с жизнью распрощался, а тут вы…
– Мне, Самоха, без тебя возвращаться нельзя, – объяснил Игнаш. – Как бы я после цеховым объяснил? Увел колонну, вернулся сам. Так что тебя я беречь буду.
– Хочешь сказать, из-за этого меня спасал? – Пушкарь криво улыбнулся. – Врешь ты.
– Ну и вру. – Игнаш потянулся за кисетом, встряхнул его. – Эх, табак заканчивается…
– Но этот, как его, который Уголек! В засаду же завел, а? Такой смирный вроде,
– Кто его разберет, что у них с Аршаком промеж себя было. – Ржавый чиркнул зажигалкой, затянулся. – Но старика малец, похоже, сам и прикончил. Башку отхватил.
– Я видел, когда нас в стойбище волокли. Слушай, а у тебя оружие какое найдется? А то я без ствола как голый прям.
– Дробовик есть. Сейчас докурю, полезу искать. – Мажуга поднял руку с самокруткой – пальцы дрожали. – Сейчас…
А на Самоху накатил приступ болтливости – сказывался пережитый страх. Он стал описывать, как их тащили в стойбище, как они пытались вырваться, как возвратился из погони Уголек и дикари стали орать, скакать вокруг него.
– …И стволы отобрали, всё с собой унесли, и то, что в сендере было, в багажнике, тоже забрали. Игнаш, зачем им стволы? Они ж ими не пользуются?
– Может, думали научиться. Щенок-то стрелял в нас – значит, умеет. А еще верней – на продажу. Сменяли бы на что. Самоха, ты как? За руль сядешь?
– Можно. Только куда править?
– Сам не знаю. Солнце взойдет – оглядимся.
Когда взошло солнце, вокруг была пустыня – и ни намека на дорогу. Песок, черный в тени и серебристый под луной, сделался серым, потом розовым, потом, как только солнце поднялось над барханами, снова серым. Прикинув, где восток, Мажуга решил держать путь на север – к Мосту так, может, и не выехать, но берег в той стороне, то есть край пустыни. За руль сел Самоха, Йоля перебралась назад.
К полудню бак опустел, Мажуга перелил запас из канистры, сменил за рулем пушкаря, и они поехали дальше. Вокруг расстилались пески, и не было заметно ни малейших признаков жизни. Днем все живое зарывалось поглубже в ил. Сендер катил на север, а пейзаж не менялся, как будто они стояли на месте. Ни примет, ни движения – только серые пески. Потом Мажуга забеспокоился: горючее убывает, а края Донной пустыни не видать. Он остановил сендер и взобрался на капот. Долго крутился, оглядывая горизонт – то так, из-под руки, то в оптический прицел. Йоля с Самохой ждали.
– Вон там, – указал наконец Игнаш рукой. – Далеко, некроз его возьми, но все-таки уже видать.
– Мост? – с надеждой спросил Самоха.
– Берег. От дороги к Мосту мы далеко отклонились, пока бегали то за дикарями, то от дикарей. Я сейчас уже не соображу, в какой он стороне, по правую или по левую руку.
– Дай поглядеть. – Йоля тоже вскарабкалась на капот.
Мажуга дал ей прицел и, взяв за плечи, легонько развернул в нужную сторону. Сперва она ничего не рассмотрела, только однообразные серые пески, уходящие к горизонту. Потом сообразила: берег – это темная полоса, тянущаяся на севере. Смотреть на темную полосу стало неинтересно, девчонка принялась вертеться, грохоча пятками по капоту, таращилась в разные стороны… Потом ойкнула и быстренько спрыгнула на песок.