Дорога праха
Шрифт:
Вегард скинул под ноги сумки и куртку, выпрямился, осмотрелся с тягостным выдохом – затекло всё, наверное, от долгого сидения в машине.
– Мы и услуги массажа предоставляем, – сказала девушка за стойкой, та, что принимала плату у Ариана, но сейчас от денег отвлеклась. – Если пожелаете.
Я бы пожелала, чтобы ты… не пялилась так.
– О, буду иметь в виду. Спасибо, милая барышня, – ответил Вегард с улыбкой.
– Да, милая барышня, – подхватила Клаудия и локтём сдвинула Вега со своего пути. – Его светлости не помешает массаж и горячая ванна, организуйте.
– Мы не можем себе этого позволить, – выдавил Ариан.
–
Ариан щёлкнул пальцами и указал на него.
– Заодно раздобудь мне табак.
Пока готовили комнаты, горячие ванны и помещение для массажа (нет, Алга, признавайся, ты сам здесь поселился?), Вег куда-то исчез, ничего не сказав, а Дакин вызвался поискать, где можно купить хакыт.
Комнату Казимира делила с Клаудией. Личные покои для каждого – непозволительная роскошь, потерпите. Каз планировала уйти осмотреться в городе, который не узнавала, но стоило лечь на постель, и… Даже если бы карга разразилась сейчас худшей из своих тирад или запела бы молебные песни, Казимиру это не заставило бы подняться. Весь мир может лететь к зафери в пасть, все девицы этого отеля могут вешаться Вегарду на шею, все ассасины Гур могут покушаться на Валлета – Каз не сдвинется с этих перин.
Она не заметила, как провалилась в сон, а разбудил её окрик:
– Подъём!
Каз еле разлепила глаза и подняла голову. Ариан стоял на пороге, распахнув дверь.
– Отвалите, княже.
– Вег сказал, есть разговор. Мы собираемся на обед.
Минут через десять Казимира спустилась в общий зал. Дакин так и не вернулся, а на его месте за столом свиты Валлета сидел чужак. Каз проверила пояс с ножами.
– …дажи этой машины, – услышала она обрывки чужих слов.
Невысокий, смуглый, тщедушно-худой с рыжей щетиной. Очередной гастинец.
Казимира села по правую руку от Вегарда – так, чтобы наблюдать за чужаком, но не оказаться слишком близко, не вдыхать от него запах жареной рыбы с тонной лука. Вег держал в пальцах короткий нож, прокручивая, как игрушку, обернулся к Каз, улыбнулся уголками губ и снова посмотрел на болтливого гастинца.
В этой стране жили десятка два национальностей. Отличить кимиза от aлта мог только знаток или другой гастинец. Для Казимиры они всю жизнь были «очередной рыжий». Почти у всех гастинцев были жёсткие вьющиеся рыжие волосы, смуглая кожа и карие глаза разных оттенков. Чем светлее – тем севернее. Только восточных, кибрийцев, легко было узнать – длиннорукие и длинноногие, с крупными носами, тёмными глазами и волосами.
У чужака глаза были почти жёлтые. Каз едва заметно дёрнула себя за мочку уха – все знают, у желтоглазых нет души и язык что помело.
– Рассмотрел, да, знаю их.
На салданском торгаш говорил с жутким акцентом, будто нарочитым.
– Призрачные, ага, славные парни, что ж вы с ними не поделили?
В лицо чужаку Ариан не смотрел, Каз вообще не была уверена, что он слушает. Глаза полуприкрыты, вид сонный, хмурый. И правда, чему радоваться.
– Узнаваемо, да… Сложно будет. Хороша, не спорю, машинка – чистое золото. Но послушай, кадeш [29] , у вас тут никто…
29
Брат (гаст.).
– Как тебя звать? – перебила его Казимира.
Торгаш поморгал и отвернулся от Ариана, которому так плотно присел на уши.
Воротник рубашки гастинца был оторочен зелёными нитками, на груди вышивка
Зелёная Длань – в цвет патины, что покрывает медные монеты. Её члены не гнушаются ни мелочью, ни сомнительными сделками.
– Метин Кхан, джане.
– Ага, Кхан, бана бак, – сказала Каз скороговоркой, подалась вперёд и положила ладонь на стол тыльной стороной вверх. – Я тебе не джане. Он, – Казимира указала на Валлета, – тебе не кадеш. Хочешь сказать, тачку никто не купит? – Она приподняла бровь. Предпочла вести разговор на салданском, чтобы все за столом её поняли. – Пошли на площадь, проверим? Я пару часов назад видела, как там перепродавали машину с кибрийскими штандартами. – Каз широко улыбнулась, кивнула: – Ага, княжескую, представляешь?
Кхан чуть скривил губы и поморщился от её тона.
Кхан, ага, как же. На континенте обскуры имели право на фамилию, только если их родители были резистентами, внуки такой привилегии уже лишались. Казимира не сомневалась, что господин Кхан приврал ради статуса.
– Джане, Кибрийя далеко…
– А мой кулак близко, и я не люблю, когда меня пытаются обмануть. И он, – Казимира указала на Валлета, – этого не любит. Но этот, – она ткнула в локоть Вегарда, – слишком вежлив и не заткнул тебя до сих пор только потому, что ну о-очень уж у тебя сладкие речи – слушать, что мёд в уши вливать, чок ию [30] . – Она перестала кривляться и заговорила серьёзно. – А теперь давай по делу. Ячик [31] , кадеш?
30
Очень хорошо (гаст.).
31
Понятно? (гаст.)
Кхан глянул на Вега, будто ждал, что тот отмахнётся от Казимиры, как от городской сумасшедшей, – подумаешь, несёт всякую чушь. Вегард перевёл взгляд с неё на торгаша. Молчал, слушал.
– Ты, размахивая кулаками… Прости, кулаком, много сделок не заключишь, – ответил Кхан, всё ещё пытаясь давить улыбку. Такую улыбку, которую легко спутать с инсультом.
– Зато много денег сэкономлю. И много нечестных рож украшу синяками.
Вег обернулся на неё, едва хмурясь, – не перегни. Да-да, княже снова скажет, что мне надо укоротить язык. Плевать, это мой способ приносить пользу.
– Ты прав, машина – золото. – Казимира расслабилась, отдалилась от Метина Кхана и смягчила тон. – Как новенькая. Не нравится, давай оставим на ней пару вмятин, крыло, может, поцарапаем?
Кхан простучал пальцами по столу и цокнул языком.
– Знаешь, лицо у тебя знакомое. – Словно, пытаясь получше её рассмотреть, он сощурился. – Где я мог тебя видеть? Не искал ли тебя кто, девочка?
Ах вот как ты пошёл, кyрна эннaи [32] .
32
Хитрый хрен (гаст.).