Дорога Славы (сборник)
Шрифт:
В колонии насчитывалось тридцать семь тысяч жителей, когда произошло это землетрясение. Теперь их осталось только тринадцать тысяч.
Кроме того, погиб весь урожай и почти все домашние животные. Хэнк был не так уж и не прав, когда сказал, что нам грозит голод.
Нас высадили у лагеря для переселенцев, и на тракторах отправилась вторая группа. Я попытался отыскать местечко потише, потому что мне надо было поспать.
Я только что задремал — во всяком случае, мне так показалось, — как кто-то потряс меня за плечо и разбудил.
— Все в порядке, Билл?
— Ты где-нибудь видел Шульцев?
Я встал. Только сейчас я, полностью проснулся.
— Я — нет. А ты?
— Нет.
Я рассказал ему, чем мы занимались, и он кивнул.
— Спи дальше, Билл. Я пойду посмотрю, не могу ли я что-нибудь сделать для Шульцев.
Но я не стал больше спать. Через некоторое время папа вернулся и сказал, что он нигде не смог их найти.
— Я боюсь за них, Билл.
— Я тоже.
— Я должен проверить.
— Я иду с тобой.
Папа покачал головой.
— Это не нужно. Ты должен выспаться.
Но я все же пошел с ним.
Нам повезло. Команда спасателей двинулась по нашей дороге, и мы могли отправиться вместе с ними. Во время этой поездки мы должны были навестить ферму Шульцев и нашу собственную ферму. Папа объяснил водителю, что мы возьмем на себя обе эти фермы, и тот согласился с этим.
Они высадили нас у поворота, и мы направились к дому Шульцев. По телу у меня пробежали мурашки. Было сравнительно легко закапывать в снег трупы незнакомых тебе людей. Но мне не хотелось видеть маму Шульц и Гретхен мертвыми и окоченевшими.
Папашу Шульца я не мог представить себе мертвым. Такие люди, как папаша Шульц, не умирают — они живут вечно. По крайней мере, мне так казалось.
Но я совершенно не был готов к тому, что мне предстояло увидеть.
Мы перевалили через маленький холмик, который отделял их дом от дороги. Джордж остановился и сказал:
— Ну, дом еще стоит. Он у них сейсмоустойчивый.
Я осмотрелся и замер.
— Эй, Джордж! — крикнул я. — Дерево исчезло!
Дом стоял на месте, но яблоня — самое прекрасное дерево на Ганимеде — исчезла. Просто исчезла. Я помчался вперед.
Мы почти уже достигли дома, когда дверь открылась. В дверном проеме стоял папаша Шульц.
Все они были живы и здоровы. От дерева осталась только зола в камине. Папаша Шульц спилил яблоню сразу же, как только прекратилась подача энергии и температура стала падать, — и он медленно, ветка за веткой, сжигал ее.
Рассказывая об этом, папаша Шульц указал на закопченный дочерна камин.
— Они называли его “причудой Иоганна”. Я надеюсь, что теперь они не будут считать сумасшедшим Джонни — Яблочное Семечко, а? — он громко рассмеялся и хлопнул папу по плечу.
— Но ваше дерево! — сказал я смущенно.
— Я посажу
— Но твои деревья, Уильям, твои великолепные маленькие деревца — они погибли, не так ли?
Я ответил, что до сих пор не видел их. Он торжественно кивнул.
— Они замерзли… Хьюго!
— Да, отец?
— Принеси мне яблоко, — Хьюго послушался, и папаша Шульц протянул яблоко мне. — Ты снова посадишь зернышки. — Я кивнул и сунул его в карман.
Они были рады, что мы уцелели, хотя мама Шульц с сожалением покачала головой, услышав о сломанной руке Молли. Джо сразу же, как только началась буря, пробился к нашему дому и, увидев, что мы уже ушли, снова вернулся назад. При этом он отморозил себе мочки ушей. Теперь он был в городе и искал нас там.
У них все было великолепно. Они спасли даже скот. Во время самых больших холодов папаша Шульц взял всю скотину в жилую комнату.
Животные, конечно, снова были в стойлах, но все еще было очевидно, что они находились здесь, — держался запах. Я думаю, маму Шульц состояние ее всегда безупречной гостиной обеспокоило больше, чем сама катастрофа. Вероятно, они еще не заметили что большинство людей погибли.
Папа отклонил предложение папаши Шульца о том, что мы должны переехать на их ферму. Потом он сказал, что хотел бы отправиться вместе с нами в город и посмотреть, не может ли он чем-нибудь там помочь. Мама Шульц снабдила нас горячим чаем с кукурузными лепешками, и мы пошли.
Пока мы шли к нашему дому, я думал о Шульцах. Я сказал папе, что то, что они уцелели, было настоящим чудом.
Он покачал головой.
— В этом нет никакого чуда. Они просто люди, приспособленные для выживания в разных условиях.
Подойдя поближе, мы увидели, что наш дом лежит в развалинах. За это время я видел с дюжину других разрушенных домов. И все же я ощутил шок, когда мы поднялись на возвышение, и я еще раз должен был взглянуть в глаза горькой правде. Где-то в глубине подсознания я надеялся, что проснусь в теплой комнате, в мягкой кровати, и мне скажут, что все это было только во сне.
Но остались лишь голые поля и больше ничего. Я разгреб снег на полосах, на которых уже взошла рассада. Растения погибли, и почва была твердой, как камень. Я был уверен, что черви тоже погибли.
Моих маленьких яблонек, конечно, больше не существовало.
Мы нашли двух кроликов, тесно прижавшихся друг к другу и застывших под слоем снега. И мы нашли также старую наседку. Она все еще сидела на своем гнезде, накрытом упавшим куском толя. Она была твердой, как камень, и яйца превратились в лед. Я думаю, в это мгновение мы еще сильнее почувствовали обрушившееся на нас бедствие.
Я стал нищим фермером, у которого когда-то была своя ферма.
Папа рылся поблизости от дома. Теперь он направился к стойлу.