Дорога Славы (сборник)
Шрифт:
Он поворачивается на своем вертящемся стуле, и разу не стащил с него своей толстой задницы с тех пор, как его послали в Азию, патрули не для него.
— Меня только одно интересует. Где ты вот это достал? И с чего это тебе пришло в голову попытаться его украсть? — Он кивает на ящик с делами позади стола.
Я узнаю то, что на нем лежит, хоть оно и было покрыто позолотой в последний раз, когда я его видел, а теперь покрыто особой черной липкой грязью, которую выращивают в Юго-Восточной Азии. Я двинулся было к нему.
— Это мое!
— Нет, нет! —
— Кто?
— Какое тебе дело кто? Ставлю четвертак против бангкокского тикула, что ты не знал, кто он, когда колошматил его. Нельзя же походя избивать местных жителей только потому, что у тебя весело на душе — у них ведь и права есть. Ты, может, не слышал? Избивать их положено только там и тогда, где и когда прикажут.
Он неожиданно улыбнулся. Вид его от этого не становится лучше. Глядя на его длинный, острый нос и маленькие, налитые кровью глаза, я вдруг осознаю, насколько он похож на крысу.
Однако он, не пряча улыбки, говорит:
— Сирил, мальчик мой, не слишком ли рано ты снял свои шевроны?
— А?
— Ага. Может, тебе еще удастся выбраться из этого дерьма. Садись. — Он резко повторил: — Сядь, я сказал. Если бы было по-моему, тебя бы просто подвели под Восьмую Статью и забыли, лишь бы от тебя избавиться. Но у Командира Роты другое мнение — великолепнейшая мысль, которая помогла бы разом закрыть все дело. На сегодняшнюю ночь намечен рейд. Так вот, — он наклоняется, достает из стола бутылку “Четырех Роз” и две кружки, наливает обе, — выпей-ка.
Об этой бутылке знали все-все, кроме, может быть, Ротного. Но никто еще не слыхивал, чтобы старший сержант предлагал кому-нибудь выпить — за исключением одного случая, когда вслед за предложением выпить он сообщил своей жертве, что того отправляют под трибунал.
— Нет, спасибо.
— Да ладно, пей давай. Опохмелись. Тебе это понадобится. Потом сходи помойся под душем и постарайся, хоть это никого и не обманет, выглядеть пристойно, когда пойдешь к Командиру Роты.
Я встаю. Выпить я хочу, мне нужно выпить. Я не отказался бы и от самой пакостной бурды — а “Четыре Розы” идут неплохо, — я не отказался бы и от той огненной воды, которой старик — как же его звали? — воспользовался, чтобы пробить мои барабанные перепонки.
Но с ним я пить не хочу. Мне здесь нельзя пить совсем ничего. Да и есть что…
Я плюю ему в лицо.
Оно выражает беспредельное возмущение, и он начинает таять. Я вытаскиваю свою саблю и бросаюсь на него.
Становится темно, а я все машу и машу кругом себя, иногда попадая во что-то, иногда нет.
ГЛАВА XVI
КТО-ТО тряс меня за плечо.
— Проснитесь!
— У’ди отсюд’!
— Вы должны проснуться, босс, очнитесь, пожалуйста.
— Да,
Я открыл глаза, улыбнулся ей, затем попытался осмотреться. Ой-ей, вот это кавардак! На самой середине, рядом со мной, стояла толстая колонна из черного стекла, футов пять высотой. Наверху лежало Яйцо.
— Это оно?
— Да! — согласился Руфо. — Это оно! — Видуха у него была потрепанная, но он был весел.
— Да, Герой мой и защитник, — подтвердила Стар, — это подлинное Яйцо Феникса. Я проверила.
— Ммм… — я огляделся по сторонам. — А где же старый пожиратель Душ?
— Вы убили его. Еще до нашего прихода. Вы все еще держали саблю в руке, а Яйцо было крепко зажато слева в подмышке. Нам с трудом удалось их высвободить, чтобы обработать вас.
Я оглядел себя, увидел, что она имела в виду, и отвел взгляд. Ну не нравится мне красный цвет. Чтобы не думать о хирургии, я обратился к Руфо:
— Что вы так долго?
Ответила Стар:
— Я уж думала, что мы не сможем найти вас!
— Как вы меня нашли?
Руфо сказал:
— Босс, мы, собственно говоря, не смогли бы вас потерять. Мы просто шли по следу вашей крови — даже когда он уходил в глухую стенку. Она настойчивая.
— Э-э… мертвецы попадались?
— Трое или четверо. Чужие, нам до них дела не было. Вернее всего, конструкты. Мы не стали задерживаться. — Он добавил: — И выбираться также начнем не мешкая, как только вы подлечитесь настолько, что сможете идти. Время не ждет.
Я осторожно согнул и разогнул правое колено. Там. где у меня был укол в коленную чашечку, боль еще оставалась, постепенно уменьшаясь, однако, из-за то/о, что сделала Стар.
Ноги у меня в порядке. Идти я смогу, как только Стар закончит. Только — я нахмурился — не очень-то мне по душе снова идти через тот крысиный туннель. У меня от крыс нервная дрожь начинается.
— Каких крыс, босс? В котором туннеле?
Ну, я ему и сказал.
Стар никак на это не отреагировала, просто продолжая накладывать пластырь и пришлепывать повязки. Руфо сказал:
— Босс, вы и правда встали на колени и поползли точно в таком же проходе, как и все остальные. Мне это показалось абсолютно ни к чему, но вы уже доказывали раньше, что знаете, что делаете, поэтому мы не стали спорить, а просто сделали по-вашему. Когда вы велели нам подождать, пока вы все разведаете, мы и этому подчинились. Мы прождали так долго, что Она решила: лучше нам постараться отыскать вас.
Я не стал расспрашивать дальше.
Тут же почти мы и отправились, выбрав “парадный” выход, и шли без приключений: ни тебе обманов чувств, ни ловушек — ничего, только этот путь был долог и утомителен. Мы с Руфо оставались настороже в той же позиции. Стар шла в середине и несла Яйцо.
Ни Стар, ни Руфо не знали, ожидать ли еще нападений, да и отбить что-нибудь сильнее стайки бойскаутов мы бы не смогли. Натянуть лук сумел бы один Руфо, а я уже не мог держать саблю. Но нам, одна’ко, нужно было только дать Стар время уничтожить Яйцо, чтобы его не захватили снова.