Дорога смерти
Шрифт:
– Б… дь, – вздохнул он, выбрасывая окурок с балкона. И вернулся на кухню. Вика мыла посуду. Рябцев увидел, как напряглась ее спина при его возвращении. Рябцев молча сел на стул. В их семье это означало, что горячий, но отходчивый Рябцев готов к диалогу.
– Я совсем не это имела в виду.
Рябцев снова вздохнул.
– Я знаю, Вика. Это так… Накатило.
– Я люблю тебя, – не оборачиваясь, сказала Вика. Она продолжала машинально натирать тарелку. – Все, что было, мы обсудили миллион раз. Я была виновата перед тобой. Я извинилась.
Забыть о предательстве невозможно. Сделать вид, что забыл – да. Спрятать поглубже – тоже. Забыть – некогда. Но этих слов Рябцев говорить не стал. Вместо этого он повторил:
– Да. Я знаю.
Опер заставил себя встать и обнять Вику. Она прижалась к нему и поцеловала. Поцелуй был горячим и чуть соленым.
Уже через минуту Рябцев мысленно корил себя за несдержанность. Как можно злиться – на нее?
– Извини, – прошептал он, проникая рукой под халат Вики. – Я люблю тебя. Все будет хорошо. Да?
Глава 3
Света по утрам привыкла все делать на ходу. Удаленность от работы и 10-летний сын – лучшие стимулы для появления многозадачности. Вот и сейчас она умудрялась доваривать суп для сына на вечер, есть йогурт и одновременно просматривать свежие письма в электронной почте на своем смартфоне. Из комнаты Паши, где добрых минут десять скрипели стулья, гремели ящики комода и хлопали дверцы шкафа, донеслось протяжное:
– Ма-а-ам!
– Ну чего?
Топанье ног. В дверях кухни возник ее 10-летний оболтус. Так и есть: он уже в штанах, что само по себе радует, но еще в майке. Света возмутилась:
– Паш, что за фигня? Ты знаешь, сколько время уже? Сейчас дядя Федя приедет!
– У меня рубашка грязная. Вон.
Паша продемонстрировал белую школьную рубушку, все полы которой занимало мутное светло-коричневое пятно. Света ахнула:
– Паша, ну как же…! Ты ее в унитаз окунал или как?
– Я чай в столовой пролил, – голос Паши звучал жалобно.
Какого черта не сказал сразу?
Паша виновато молчал. Чертыхаясь сквозь зубы, Света метнулась в детскую. Распахнула шкаф, сорвала чистую – вроде – рубашку и всучила сыну.
– Надевай эту. Но блин, в следующий раз, если сразу не скажешь, пойдешь в школу как бомж, ясно? Я бы ее с вечера постирать двадцать раз могла! Паш, сколько раз можно…!
От нотаций парня спас звонок в дверь. И виноватого вида у Паши как не бывало.
– Ура! Укол приехал!
По пути к двери Света успела выключить доварившийся суп и запустить грязную после йогурта ложку в раковину. Многозадачность как она есть.
За дверью стоял Федор. Небритый здоровяк с пудовыми кулаками и широкой улыбкой.
– Укол? – проворчала Света, впуская его в квартиру. Федор хмыкнул:
– Так сразу? Давай начнем с шампанского.
– Можно без кликух с моим сыном?
– Во-первых, не кликуха, а сокращение от фамилии. От нашей общей, если что, фамилии. А
Света вздохнула и чмокнула его в небритую щеку.
– Братишка, спасибо что согласился подвезти. Без машины как без рук.
– Завтра все будет готово, я созванивался с пацанами из сервиса, – обрадовал Федор.
– Дядь Федя, драсте, – в конце прихожей нарисовался Паша. – Мам, где мои носки?
– Твою ж… – Света делает глубокий вдох. – Верхний ящик комода, Паша. Где всегда!! Растяпа, блин. И перед выходом в туалет сходи, чтоб не как вчера!
– День не задался с самого утра? – Федор вечно над ней посмеивался, что только больше бесило. – Расслабься.
– Тебе хорошо говорить, бизнесмен.
– Пошли ко мне.
– Запчастями торговать? Лучше убейте меня сразу.
Наконец Паша собрался, и втроем они спустились к машине Федора. Это был желтый суперкар «Ниссан», после многочисленных тюнингов и доработок выглядевший, как настоящий хищник дороги. Гордость Федора – в этом автомобиле он вручную перебрал каждую деталь, улучшив все, что можно было улучшить. Мощный двигатель взревел, когда автомобиль рванул с места, провожаемый настороженными взглядами прохожих.
Машина ехала быстро, виртуозно маневрируя на натыканной автомобилями дороге. Федор был виртуозом, он словно родился за рулем.
– Какие планы на выходные? – подала голос Света. – Может, выедем куда-нибудь на природу, а? Погоду вроде обещают хорошую.
Федор виновато покряхтел.
– Да фиг знает, Свет… Мы с ребятами к автопробегу готовимся.
– Опять? Недавно же был.
– Девятого мая вообще-то: а это праздник, святое. Сейчас хотим через всю Европу. Маршрут пока прорабатываем с пацанами, детали согласовываем. Там с организацией сложнее, потому что в этом году…
Федор осекся, вспомнив, что его увлечения никогда не интересовали сестру.
– Ладно, – вздохнула Света. – Кстати о машинах. Мне тут утренняя рассылка из пресс-службы ментовской пришла. На трассе около Домодедово человека опять убили. И приписали, что дополнительная информация будет позже. Раз так пишут, значит, дело серьезное.
– И что?
– Я тут вспомнила. Помнишь, недели две назад пенсионеров расстреляли? Там же, на М-4?
– Уроды, мать их, – проворчал Федор.
– Ну вот я и хочу попросить. Ты если узнаешь какие-нибудь слухи-сплетни дорожные, дай мне знать, а? У тебя ж армия последователей.
– Прям армия, – отмахнулся Федор.
– Я только недавно твои группы в соцсетях проверяла, у тебя там тысяч пятьсот подписчиков.
Брат вздохнул:
– Это все диванные стритрейсеры. Если посчитать реальных пацанов, которые болеют делом, кто готов задницу поднять – смело дели на десять. Но я попробую, если тебе так надо.
– Надо, – кивнула Света. – Анжелка сто процентов в тему вцепиться тоже. Если я нарою что-нибудь дополнительное, буду писать одна.
Федор покосился на сестру.